Его родителям хотелось только, чтобы Бриджет сразу уволилась из конторы и не работала те восемь месяцев после помолвки до свадьбы. Дэниел передал их желание Бриджет. Но она спокойно и твердо сказала «нет». Родители не стали настаивать, а сам Дэниел не считал это важным. Напротив, ему было приятно, что она весь день рядом с ним. Конечно, все изменится, когда они поженятся.
Бриджет наклонилась к нему. На ней было зеленое вязаное платье с открытым воротом.
– О чем ты думаешь?
– Я не думаю, а размышляю.
– И о чем же?
– О том, что этот уик-энд удивительно приятный.
Она понимающе кивнула.
– Тебе нужно почаще получать наследство, – сказал он.
На стенах адвокатской конторы «О'Ханлон и О'Ханлон» висели красочные картины на темы Нового Завета. На столе, кроме «Блэквудз мэгэзина» и «Панча», лежала только католическая литература. По-видимому, О'Ханлон и О'Ханлон или сами были верующими, или получали большую часть дохода от священнослужителей. В помещении пахло плесенью и кремом для обуви. Дэниел и Бриджет с облегчением вздохнули, когда распахнулась дверь, за которой несколько минут назад скрылась секретарша. Полный, невысокого роста мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, вышел им навстречу. Он казался очень веселым.
– Мисс Шоунси, – сказал он. – А это, должно быть, господин Гиллоу? Я – Майкл О'Ханлон. Пройдемте ко мне, там мы сможем поговорить.
В его кабинете царил беспорядок и чувствовался тот же запах, но было, по крайней мере, теплее: в камине, скрытом за массивной решеткой, горел огонь. На стене за письменным столом висела большая, в человеческий рост, картина – изображение Христа с открытой грудью, показывающего свое красное сердце, от которого исходит сияние. Дэниел неодобрительно посмотрел на стол, заваленный бумагами. Посреди него находилась большая, полная окурков, фарфоровая пепельница с изображением озера Килларни. Пальцы правой руки О'Ханлона были желтыми от табака. Он предложил им сесть в кресла, обитые потертой, потрескавшейся черной кожей, и достал деревянный портсигар с маркетри, утратившим свой первоначальный вид. Бриджет отказалась, а Дэниел взял сигарету. О'Ханлон вынул коробку спичек, зажег спичку для Дэниела, потом прикурил сам.
– Судя по визитке, господин Гиллоу, вы тоже занимаетесь нашим делом, – сказал он, – и будете представлять мисс Шоунси, как я понимаю. Надеюсь, из моего письма вы поняли, что имение не очень большое.
– Нет, – ответил Дэниел, – дело обстоит не совсем так. Мисс Шоунси и я собираемся пожениться. И хотя, как вы знаете, ее отец по происхождению ирландец, сама она никогда не бывала здесь. Получение наследства послужило хорошим поводом для приезда.
Взгляд О'Ханлона потеплел. У него были карие и на удивление большие глаза. На менее полном лице они бы казались огромными.
– Я должен поздравить вас обоих. И надеюсь, этот первый визит мисс Шоунси будет не последним. Ну а теперь вы, наверное, хотите узнать, как обстоят дела. Куда я положил документы? Я только вчера держал их в руках.
– Он вернулся к столу, сел и открыл папку. – Ну вот. Имение покойного Шеймуса Шоунси. Мне кажется, я указал в письме, что вы, мисс Шоунси, являетесь единственной наследницей. Стоимость имения точно не определена. Наличных же денег совсем немного. Не думаю, что после того, как будут уплачены все долги, останется более тысячи фунтов.
– Это на тысячу фунтов больше, чем я ожидала, – улыбнулась Бриджет.
О'Ханлон поднял голову и с одобрением посмотрел на нее.
– У вас правильный подход к делу.
– Мы не поддерживали связь с покойным.
– Я знаю. Господин Шоунси упоминал об этом. Насколько мне известно, в семье произошел разрыв.
– Да, между моим дедом и его братом Шеймусом. Мой дед служил в английской армии во время первой мировой войны, а затем остался жить в Англии. Шеймус же был ирландским патриотом.
– Да, – подтвердил О'Ханлон, – но, слава Богу; все закончилось. Надо помнить старые легенды, но не старые ссоры. Шеймус Шоунси был дядей вашего отца и последним в своем роду. Он давно собирался написать вашему деду, потому что ничего не знал о вашем существовании, но никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. По крайней мере, он оставил завещание. Оно очень простое. Все переходит к вашему деду, а если его нет в живых – старшему в его семье, а если и того уже нет, то его наследнику. Хотя, должен заметить, кроме замка, он больше ничего не оставил.
– Замка? – переспросила Бриджет.
– Ну, это не совсем замок, хотя его и называют замок Киллабег, – просто рядом сохранились старые развалины. А господин Шоунси жил в доме, который, впрочем, не так уж мал.
– Вы там бывали? – спросил Дэниел.
– Нет. Господин Шоунси не любил посетителей. Он сам приезжал в Дублин, правда, не чаще одного раза в год, а последнее время и того реже. Мне там вовсе нечего было делать. Дом находится в самом глухом уголке Мейо. На двадцать миль вокруг ни одного города; до ближайшей железной дороги вообще миль тридцать.
– Дед никогда не упоминал Мейо, когда говорил о родственниках, – сказала Бриджет. – Я думала, они все родом из Корка.
– Как я понимаю, да. Ваш дед не знал о собственности в Мейо. Я был представителем господина Шоунси, когда он покупал дом, а это происходило не более двадцати лет тому назад. Однажды летним днем он вошел в этот кабинет. Раньше я никогда его не видел. Он сказал, что ему нужен адвокат – представлять его интересы во время этой покупки.
– Вы раньше о нем никогда не слышали? – спросил Дэниел.
– Нет.
– Вам не показалось это несколько странным?
– Показалось. Как я уже сказал, он приехал из Корка – достаточно услышать его акцент, как все сразу же становилось ясно. Я поинтересовался, нет ли у него адвоката там, и он ответил, что нет. Я спросил его, не хочет ли он нанять кого-нибудь из местных, но он сказал, что это неразумно, так как он покидает юг и собирается жить в имении, которое приобретает. Имело смысл, чтобы его делами занимались в Дублине, а не в Баллине.
– Рекомендации?
– Получены в банке. Он был богатым человеком. Заплатил шесть тысяч фунтов за дом – обратите внимание, это происходило около двадцати лет тому назад, тогда цены были очень низкими, – а потом он потратил много денег на ремонт. Наверное, три или четыре тысячи фунтов в течение последующих нескольких лет.
– Шесть тысяч… двадцать лет назад, – задумчиво произнес Дэниел, – и три или четыре тысячи на ремонт? А как вы думаете, сколько этот дом может стоить сейчас?
– К сожалению, не так много, как может показаться. Если бы он вложил деньги в собственность в Дублине, тогда бы сейчас она стоила двадцать пять, может, даже тридцать тысяч. Но дом расположен в самой глуши. И к тому же он приобрел его по той цене, которую назвали сначала. Если бы он немного подождал и поторговался, то получил бы его за половину начальной суммы. Но ему захотелось купить его сразу. Причина известна только Богу и ему самому.
