Он поднялся, отошел от края пропасти и неожиданно спросил:
– Вы знаете, что в двадцатом веке пришельцы посещали Землю?
– Нет. К чему вы это спросили?
– Коллектор Рассеянной Информации увидел их корабль. Чужаки спускались на Землю, собирали образцы флоры и фауны. Один из людей пробрался на корабль и поднялся вместе с ним на некий огромный музей-зоопарк. Тогда он решил, что находится на борту космической базы. Но КРИ не нашел ее следов. Ни-ка-ких! Корабль исчез из нашей вселенной.
– Вы думаете, что он преодолел барьер между мирами?
– Я в этом уверен.
– Корабль ОТТУДА?
– Да.
– Но как?
– Не знаю, Роби. Для этого надо изучить принцип его работы. Поможете?
– Вы это серьезно?
– Я никогда не шучу. Корабль пришельцев прилетал не раз. Он потерпел аварию здесь, на Пандоре, пятьдесят лет назад, невдалеке от деревни аборигенов. Наблюдения КРИ расшифровали недавно. Материалы у меня. Составите компанию для прогулки по лесу?
– Но… Пандора сейчас карантинная планета. Вы же знаете. После обнаружения аборигенов и возвращения Атоса… Михаила Сидорова экспедиции и охота запрещены, – сказал Отшельник. – Остались только наблюдатели. Десять человек, включая меня. я не могу покинуть Базу.
* * *
Я чувствовал себя преступником из прошлых веков, угонщиком кораблей, отъявленным пиратом. Вертолет класса «гриф» рассекал воздух Пандоры. Угрызения совести никуда не исчезли, просто затаились на глубине сознания. Их сменили Задача, Цель и слова «так будет лучше». Лучше для кого? Но Камиллу этот вопрос я не задал.
– Снижаемся! – сказал Камилл. – Поляну видите?
Я повел вертолет к земле. Лопасти «грифа» задели лианы, кабину засыпало зелеными ошметками. Мы окунулись в сумрачные джунгли. Студенистый покров прогнулся под тяжестью вертолета. Двигатель затих. я осмотрелся по сторонам, открыл кабину и осторожно встал на влажный чавкнувший мох. Несколько многоножек бросилось врассыпную. Недовольно ворчал и дергался большой паук, протянувший ловчую сеть между ближайшими деревьями.
Впервые в лесу. Странное ощущение. До сих пор доводилось видеть лес только с высоты утеса, а теперь я ощущал вблизи его липкую путаницу ветвей, шорохи и непонятную тревогу, словно от постоянного взгляда в спину. я вытащил из вертолета тяжелый карабин.
– Готовы? – спросил Камилл. – Удачно сели, корабль недалеко. Идите за мной.
Его рука сжимала дезинтегратор.
Мы шли. Тысячи глаз смотрели нам вслед. Лес дышал в затылок. Лес хотел, чтобы мы обернулись. Шепот о нашем приближении волнами катился между деревьев. Его разносили на крыльях пестрые бабочки. Он скользил по траве вместе со змеями и многоножками. Он щелкал острыми зубами, притаившись среди лиан.
Камилл вскинул дезинтегратор и нажал на спуск. Миллионновольтный разряд выплеснулся вверх, зубастая тварь обугленным комком свалилась на землю.
– Осторожнее, – сказал Камилл, обходя дергающуюся груду плоти. – Что с вами? Срок биоблокады не истек?
Со мной ничего. Со мной всё в порядке. Это лес виноват. Мне казалось, что он пытается изучить нас так же, как мы стараемся понять его. я обогнал Камилла и пошел впереди, первым пробуя лес на шаг, вдыхая его влажный запах и прикасаясь к его тайнам. Крупная мышь выскочила из-под ног, оставляя за собой отвлекающие фантомы. Некоторое время они сопровождали нас фиолетовыми кляксами, а затем растворились в зеленом сумраке. И я увидел. Это появилось, как изображение на фотобумаге, как скрытая картинка в веренице узоров стереограммы.
Они шли совсем рядом.
Громадный чернокожий смеющийся Габа в белых штанах и рубахе. Дюжина девчонок и мальчишек. И еще фигуры людей – знакомых и не очень, всех, кто остался на Радуге. Что ты делаешь, лес? Зачем лезешь в мою память? Не хочу! Кажется, мелькнуло любимое лицо? Нет! Невозможно! Таня жива! Таня перенеслась вместе со мной! Ее не может быть здесь, среди… мертвецов. я попробовал на вкус это страшное слово. Моргнул. Лес снова стал обычным, пропали те, кого я не спас. Их не существует. Всего лишь эмоции. Вполне объяснимые возмущения в сложных логических комплексах мозга. Я закрыл глаза. Но в темноте продолжала звучать напеваемая Габой песенка:
– One is none, two is some…
– Пришли! – сказал кто-то голосом Камилла.
– Three is a many, four is a penny…
Я открыл глаза. Корабль лежал среди деревьев черной бесформенной грудой.
– Five is a little hundred…
Странно, что за столько времени лес не поглотил его, не растворил в зеленой пелене болот и розовом тумане. Корабль окружала полоса отчуждения. Трава росла, но не такая густая, как вокруг. Деревья склоняли ветви, свешивались лианы, но не ниже невидимой границы. Сам корабль был опутан белесыми застывшими щупальцами, торчащими из высохшего болота. Лес поймал чужака в смертельную ловушку.
В обшивке зиял шлюзовой люк, словно проход в иной мир.
– Радиация в норме, – сообщил Камилл. – Сканирование корабля снаружи невозможно – я не могу пробиться через защиту. Потому его и не обнаружили при первоначальном изучении планеты. Посмотрим, что внутри.
Он включил фонарик и первым нырнул в люк. Сначала мы шли, согнувшись, затем Камилл выпрямился, его шлем стукнулся о потолок. я был выше Камилла и решил не рисковать. Длинный узкий туннель уходил в глубь корабля. Странное эхо шагов отзывалось то спереди, то сзади. Через несколько секунд мы уперлись в глухую стену.
– Проход должен быть где-то здесь, – сказал Камилл.
Он ощупал преграду. Что-то едва слышно щелкнуло, стена разошлась в стороны, и открылась дверь в пустоту. Луч фонаря утонул во мраке большого зала. Сверху из темноты свешивались черными сталактитами длинные стержни. У входа лежал паукообразный механизм. Его десять членистых лап раскинулись в стороны, верх панциря съехал на бок. Робот пришельцев? Кибер? Сотни таких были сложены штабелями у стен.
Посреди зала из дыры-колодца в ровном полу било тусклое свечение. Вспышка-тьма, вспышка-тьма. Точка-тире. Словно корабль, в котором еще теплилась жизнь, хотел нам о чем-то рассказать. Камилл переступил через дохлого кибера, осторожно подошел к колодцу и замер в неудобной позе.
– Двигатель поврежден, но резервуары полны энергии, – вскоре сказал он. – Ее здесь хватит на тысячу ульмотронов. Но она находится в крайне неустойчивом состоянии, достаточно небольшого всплеска, и корабль взорвется. Мы больше ничего не найдем. Надо возвращаться, создавать группу и изучать корабль. Дело будущего.
