Джек Макдевит - Хранить обещания

В итоге Виктор все-таки сдался и прочел текст — только чтобы от него наконец отвязались. Кэти была в восторге и три дня возилась с кассетами, не переставая на все лады расхваливать (естественно, не без злого умысла) «чудесный голос диктора». 24-го утром она передала свой репортаж на борт «Зеленой ласточки», а оттуда его ретранслировали в Хьюстон.

— Это станет гвоздем вечерней программы! — гордо заявила Кэти.

Вот так мы встретили в космосе наше третье Рождество. Работа на Каллисто, да и вообще в системе Юпитера была практически завершена. Экипаж, не скрывая радости, готовился в обратный путь, поэтому во второй половине дня все дружно решили отдохнуть. Айсмингер достал карты, мы уселись за стол и начали игру, сопровождая ее неспешными разговорами — в основном, конечно, о том, чем каждому хотелось бы заняться по возвращении на Землю.

Кэти рассказала о своем детстве в Орегоне и о пляже неподалеку от ее родного городка. Закончила она так:

— Как бы мне хотелось опять прогуляться по этому пляжу! Желтый песок, синее небо...

И тут Лэндолфи нас удивил: он поднял глаза от дисплея компьютера, надолго задумался и вдруг сказал:

— Знаешь, Кэти, я бы тоже очень хотел прогуляться по пляжу... вместе с тобой.

Виктор, в отличие от беспечных картежников, занимался серьезным делом: он разрабатывал новый двигатель, способный, по его расчетам, доставить корабль от Земли до Юпитера всего за несколько недель. Это служило Лэндолфи чем-то вроде хобби: Виктор все еще надеялся достичь звезд. Но время от времени он поднимал глаза от дисплея и украдкой бросал взгляд на Кэти. А та сегодня была особенно хороша.

Перед ужином мы посмотрели кассету с рождественским репортажем. У Кэти действительно получилось здорово, и когда экран погас, некоторое время еще царила полная тишина. Герман Селма и Эстер Кроули тоже зашли к нам полюбопытствовать. (Кстати, по ходу репортажа создавалось впечатление, что на Каллисто опустился только один корабль; на самом же деле их было два. «Почему?» — спросил я у Кэти. «Понимаешь, — ответила она, — этот мир такой чужой. Один корабль здесь — все равно что Дух Человеческий, а два корабля — просто два корабля».) Мы выпили за Виктора, а потом за Кэти. Как вскоре выяснилось, почти каждый из нас припас к этому вечеру бутылочку. Мы пели и смеялись, потом кто-то включил музыку и начались танцы — фантастические танцы, ибо сила тяжести, не превышавшая сотой доли земной, позволяла выделывать чудеса.

Мардж Абюшон, которая оставалась на орбите, передала нам сверху привет и поздравления, а затем сказала, что, по сведениям из Хьюстона, работа Кэти принята «весьма доброжелательно». В переводе с официального языка это означало, что начальство ни к чему не придралось. Впрочем, нам и так было известно: кто-то на самом верху настолько уверен в Кэти, что все ее материалы прямо из Хьюстона идут в эфир, создавая для зрителей видимость прямой трансляции.

Катрин к этому времени уже выпила немного больше, чем следовало бы, и не скрывала злорадного торжества:

— Наш последний репортаж — самый лучший! Никто и никогда его не переплюнет!

Эту фразу решили считать еще одним тостом. Лэндолфи взял свой бокал и, кивнув Кэти, осушил его до дна.

К сожалению, праздник продолжался недолго: система жизнеобеспечения нашего модуля не рассчитана на такое количество народу. (К слову сказать, даже для основного корабля шестерых будет многовато.) Мы уже собрались расходиться, но напоследок Кэти удивила всех. Она встала, подняла свой бокал и тихо произнесла:

— За Франка Стейница. И за его экипаж.

Франк Стейниц... Когда-то его называли великим человеком. Пятнадцать лет назад он возглавил первую дальнюю экспедицию. Ее задачей было исследование таинственного объекта, который «Вояджер» обнаружил на Япете, спутнике Сатурна. Главная же цель состояла в том, чтобы привлечь к хиреющей на глазах Программе самое пристальное внимание общественности. Экспедиция шла к Сатурну на пяти звездолетах (кстати, тех же самых, которые потом унаследовали мы); полет занял семь лет и завершился практически ничем. Стейниц начал героем, а вернулся неудачником. Газеты поносили астронавтов на все лады — их называли «символами прошлого», героями вчерашних дней», а кто-то сравнил участников экспедиции с японскими солдатами, затерявшимися на одном из островов в Тихом океане: будучи полностью отрезанными от мира, доблестные самураи вели Вторую мировую войну до начала 70-х годов.

Люди Стейница дорого заплатили за свое безрассудство: долгие годы невесомости ослабили их мышцы и связки; некоторые страдали от сердечных приступов, а нервы практически у всех были ни к черту. В общем, как выразился один бойкий писака, «вот идут наши герои, издали напоминающие команду пенсионеров Национальной хоккейной лиги».

— Прекрасный заключительный тост! — сказал Селма и примиряюще улыбнулся.

Лэндолфи нахмурился:

— Послушай, Кэти, ты устроила Стейницу, да и нам тоже столько допросов, дабы... э-э... выяснить, в здравом ли мы уме, а теперь поднимаешь за него тост. Не слишком ли это лицемерно?

— Ну, ум его на меня особого впечатления не произвел, — ответила Катрин, уходя от скользкой темы, — но то, что он со своими людьми добрался вот в этих скорлупках... — Она ткнула пальцем вверх — туда, где кружились на орбите три наши старенькие «Афины». — ...на честном, как говорится, слове, до самого Сатурна, вполне заслуживает восхищения.

— Черт возьми, — сказал я, невольно поддавшись ее порыву, — а ведь мы летим на тех же самых кораблях!

— Вот именно, — подчеркнула Кэти.

Этой ночью мне не спалось. Я долго лежал, слушая негромкий храп Виктора и приглушенное щелканье реле в пульте управления. Кэти, едва различимая в полутьме, спала в кресле, с головой завернувшись в серое одеяло.

Конечно же, она была права: на эти камни никогда больше не ступит нога человека. Я повернулся на бок и увидел в иллюминаторе очертания хрупкого ледяного мира, озаренного призрачным светом Юпитера. Спокойствие и вечное безмолвие; разве что упадет случайный метеорит, а потом вновь тишина. Мы успели полностью изучить Каллисто всего за двенадцать дней...

И, как и следовало ожидать, ничего особенного не обнаружили. Кто знает, если бы легенды о венерианских лесах и каналах на Марсе оказались правдой, если бы Уэллс, Брэдбери и прочие не ошиблись в своих предсказаниях — возможно, Программа развивалась бы куда успешнее. Господи, какими же мрачными красками всегда рисовали первый контакт с марсианами! Но действительность оказалась куда хуже: человек вообще не полетел на Красную планету, настолько неинтересной была информация от автоматических зондов.