И Авдей не вытерпел:
- Братки, поможем!.. Прошка, Лукий, Карпа!
Сначала трое, а за ними еще четверо или пятеро дружинников, вырвавшись из строя, сбежали с пологого откоса и, размахивая копьями и мечами, бросились к островку - туда, где иноземная тварь спешила расправиться с Лесным человеком.
Вслед им что-то зычно гаркнул воевода, да разве ж в запарке боя расслышишь - что. И тотчас передняя шеренга княжьего войска с боевым кличем сорвалась с места. Воевода ткнул пятками в бока своего коня - тот, мелко переступая, спустился на дно, но потом в три огромных скачка вынес всадника в голову атакующих.
Слишком долго наблюдали за этим безучастные хазары. Когда их лошади наконец сдвинулись с места, самые быстрые воины-славяне уже помогали на взгорке Лесному человеку. Три меча почти одновременно опустились на голову чудовища - и не выдержала поганая голова, треснула, выплеснула наружу сине-зеленую жидкость. И второй раз рухнула в пыль сраженная зверюга, но теперь уже навсегда. Крик победы вырвался из десятка глоток княжьих ратников.
И сшиблись два войска. Заскрежетал металл. Стоны и вопли гибнущих, лошадиный храп и ржание, молодецкое хаканье, проклятье на разных языках все смешалось в один нестройный беспрерывный гул.
Огромная дубина, невесть как вновь оказавшаяся в руках Лесного человека, без устали поднималась и опускалась, вышибая хазар из седел. Воевода, пружинно раскачиваясь, сыпал смертоносные удары направо и налево. Его окровавленный меч не ведал препятствий и не знал пощады.
Пешие дружинники без страха бросались на конных степняков, увертываясь от разящего оружия, от копыт и зубов злобных лошадок - и в свою очередь испытывали на надежность иноземные кольчуги...
* * *
Лесной человек скрылся за тем же изгибом русла, откуда вышел он перед боем.
Усталые воины выбирались на берег, кто-то отлавливал хазарских лошадей, подбирал приглянувшееся оружие. Те, кто во время схватки оставались в резерве, сейчас готовили погребальный костер, сносили к нему погибших. Два молодых ратника сосредоточенно расчленяли, рубили, кромсали тушу иноземного чудища.
Пленных уже угнали - осенью их продадут в рабство - сам князь рабами не балуется.
- Славная была сеча... Что скажешь, Авдей?
- Прошка погиб. И Хоря. А Карпе руку снесли...
- В бою всяко бывает...
- Знаешь, Лукий, я как-то странно устал... Ведь бывали и более долгие сечи, более жестокие. Хотя бы прошлой весной, помнишь, на Прогалине. Но так уставать... И рука ноет - вот здесь. Странно как-то, ведь никто ее не задевал...
А ну-ка вспомни, Лукий, не эту ли руку Лесного человека тварюга хазарская схватила?
- Да откуда ж я вспомню, Авдей... Хотя, кажись, эту самую.
- А ну помоги мне рукав задрать... Осторожней ты!
- Тю-ю, Авдей! Это что ж за рана такая? Может, кистенем зацепило? Гляди, от шипов следы.
- Нет, я думаю, это все-таки зверь ихний. Следы - от его зубов.
- Ну ты даешь! И как он это сделал? Когда мы подбежали, он и огрызнуться не успел.
- Вспомни, кто у Лесного человека помощь просил?
- Ты просил, но ведь... Так ты считаешь, что?.. Неужто такое возможно?!
- Да, Лукий, да... Я помощь просил, я, видно, и был в бою будто сам Лесной человек... Меня же крутило, когда они бились... А и то ладно, зачем Лесному-то лезть в чужую драку? Ему что мы, что хазары.
- Ну нет, он ведь именно нам помогал!
- Ладно, согласен, мы ему ближе. Только война эта не его. Ведь так?
- Так, так... Послушай, Авдей, а если бы хазарское чудо загрызло его ты б тоже сгинул?
Авдей задумался, потом пожал плечами. - Сгинул... А может, нет. Может, сам Лесным человеком стал бы. Кто ж знает. Теперь это не проверить.
