– А звать как?
– Майкл.
– А меня зовут Ленда… Если тебе, конечно, интересно, – девушка следила взглядом за уже обыскивающим комнату человеком. Казалось, он совсем забыл про неё.
– Что ты ищешь?
– Еду, – коротко ответил он.
– Здесь есть еда, – подтвердила она. – это кладовая при кухне… была. Правда тут всё перевёрнуто вверх дном…
Человек, что назвал себя Майклом, присел перед грудой мешков посередине комнатки и быстро развязал один из мешков.
– Там крупа и мука…, – подала голос Ленда.
Майкл оставил мешки и оглянулся вокруг. Из комнаты вела только та дверь, через которую он вошёл сюда. Для обороны хорошо, если есть надежда на скорое подкрепление. Но если тебя здесь зажмут в любой иной ситуации – то дело плохо – одна граната и обороне конец. Дурочка.
– Вода здесь есть?
– Да, – быстро подтвердила Ленда и показала рукой в светлый проём:
– Там на кухне пластиковые бутыли с питьевой водой.
Костёр Майкл сложил из обломков деревянной мебели. Жечь его в кладовой не стал, перенёс кострище на кухню – она была и по просторнее, и там ещё была вытяжка – сидеть отплёвываясь и задыхаясь в дыму он не захотел. Вряд ли какой патруль засечёт маленький дымок… Вот спутник может засечь тепловое излучение… да только они на первом этаже, а дом этажей в пять. Значит, сквозь бетон спутник не просветит, а тепловой фон выходящего из трубы дымка – ну что ж, чему быть, того не миновать, авось за помехи примут.
Помешав в висящей над огнём кастрюле содержимое поварёшкой, Майкл откинулся на мешок, изъятый из кладовки, поверх жёсткой оболочки которого был теперь накинут мягкий плед. Ленда сидела рядом, протянув руки к огню и кутаясь в ватное одеяло.
Одежда у неё была плохонькая – лёгкое льняное платье да блузка. Картину довершали изящные сабо на босу ногу, измазаные в грязи и потерявшие былой блеск. Человек с презрительной миной отвернулся к окну.
На улице снег прекратил свой танец, и теперь там стояла полная тишина. Только где-то поскрипывали ставни на ветру, махая разбитыми стёклами вслед ушедшим людям, да мяукала потерянная кошка.
Майкл опять повернул голову в сторону девушки. Из под одеяла торчали худенькие плечи – блузку Ленда сняла, а у платья плечи были открыты. На глянцевой коже трепетали отблески маленького пламени. Ленда сидела, сосредоточенно глядя в огонь и грея озябшие ручки. Сразу видно, не первый день точит в этой дыре, а огня развести то ли духу не хватает, то ли сообразительности. Скорее всего просто ей так было проще – сидеть в углу и лить слёзы, вместо того, чтобы помочь самой себе.
– Ты как сюда попала?
– Что? – она оторвала взгляд от пламени и повернулась к нему, но одеяло сползло с неё, и она опять отвлеклась на то, чтобы укутаться поплотнее в дарящее тепло ватное покрывало.
– Я спрашиваю: как ты сюда попала, да ещё в таком виде?
– Я… Я из съёмочной группы…
– Какой канал? – резко перебил её Майкл.
– Третий, правительственный, – захлопала ресницами девушка, сбитая с толку.
– Значит ты из Республики, – сделал вывод Майкл.
– Ну да, – кивнула Ленда. – А ты?
– Империя, – кратко ответил он.
– Ах! – всплеснула руками Ленда.
– Так как ты сюда попала? На территорию, подконтрольную оккупационным силам Империи, в город, подлежащий уничтожению, да ещё в таком виде?
– Я…
– Отвечай! – человек резко подался вперёд, Ленда отпрянула от его лихорадочно горящих глаз.
– Я репортёр, репортёр с «Канал Три». Ленда Барчова. Или просто Лен, – она с вопросом посмотрела на Майкла, а потом продолжила:
– Меня в составе съёмочной группы направили сюда, в район Ламадиссии, в зону, контролируюмую нашими миротворческими силами, – Майкл на слове «миротворческими» скривился, словно разжевал что-то кислое. – Сперва нас доставили на территорию военно-воздушной базы близ города Рессанна, а потом мы должны были пересечь вашу территорию с транспортным конвоем, который направлялся в Ведуг – ещё один занятый нашими миротворческими силами анклав на юг отсюда. Только…
– Продолжай.
– Только нас расстреляли ваши солдаты! – на её лице опять заблестели слёзы.
– Ещё скажи что мы злые, – Майкл помешал готовящийся суп.
– Ещё и издеваешься! – возмутилась Ленда, вытирая глаза краешком одеяла.
– Нет, просто знаю.
– Чего ты знаешь? Ваши солдаты учиняют такие зверства! Да ты сам поди их совершал!
– Какие ещё зверства? – Майкл повернулся к Ленде.
– Да город вот этот! Куда все люди делись? Куда??? – Ленда с вызовом посмотрела на закутаную в чёрный плащ фигуру.
– Зверства? – опять переспросил Майкл, задумавшись.
– Да. Зверства, что учиняют здесь ваши солдаты. Слышал о Томе-Звере? Говорят, он мучил и убил на глазах у деревни мальчика лет шести. Слышал?
* * *
Три пополудни. Изматывающий день. Все чёрные, грязные, потные. Если вдруг Дьявол решит прогуляться по джунглям и набредёт на нашу тактическую группу, он непременно примет нас за своих чертей, отбывших из ада в самоволку.
В деревню вошли мирно, без боя. Сперва всё прочесали, обыскали. Уже как сорок минут потратили.
– Б**дь, – сержант лениво матерится и сплёвывает дешёвый местный табак на землю.
– Воистину б**дь, – богохульствует замполит. Кстати, у него духовный сан.
– Аминь, – заканчиваю молитву со скорбной рожей.
– Чё тут у нас? – сержант берёт у Варга карту и сверяется с ней. Варг тычет грязным пальцем в точку на карте, обведённую красным маркером:
– Вот эта дыра, сэр!
– Какого х** подполковник послал нас сюда? – сержант не оспаривает приказ, это просто его стиль спрашивать.
– Какие-то проблемы с… местными. Эти выродки говорят, что у них тут в джунглях разбойники шастают. Двоих, мол, уже завалили…
– Эх…, – вздыхает сержант, меланхолично жуя табак. – Щас бы не сворачивали сюдыть – уже были бы на базе Двенадцать-четыре. А чё они сами?
– Так мы у них оружие отобрали. А с вилками против неизвестно кого они боятся.
– Мы с вилками в академии…, – мечтательно начал замполит, но его грёзы прервал сержант, резко и властно подняв руку:
– Умри! Я что-то слышу…
Все замолчали. Действительно, откуда-то из хлева впереди по курсу доносились приглушённые крики, короткие и полные боли. За шумом окружающего леса их было едва слышно. Но сержант на то и сержант…
– Томми, проверь чё за херня…
Том, поправив полимерный шлем со вставленным в него пером ястреба, топает в сторону постройки. Иду за ним следом. Том приоткрывает дверь. Крики становятся громче и приобретают ясность:
