Леса на Юкке располагались не сплошными массивами, как на Земле, в бассейнах Конго и Амазонки, а совсем небольшими островками. Но что за деревья росли в этих купах! Экземпляры в сотню метров высотой были обычным явлением, а отдельные гиганты вздымались до двухсот пятидесяти метров, их вершины прятались в облаках. Но экипаж «Метеора» больше всего поразили не эти исполины, а самое заурядное деревце, которое было так похоже на земную юкку, что голографии вводили в заблуждение даже опытных ботаников. По названию этого дерева планета и получила своё имя.
Большую часть открытых пространств между лесными островками занимали непроходимые болота с озёрами и озёрцами самой разной величины и формы. Остальная безлесная местность была увлажнена заметно меньше и получила название мокрых степей. Степи были покрыты невысокой, но очень плотной травой. Попадались и заросли кустарников, среди которых кое-где формировались будущие древесные исполины.
Экипаж «Метеора» обратил внимание, что животный мир Юкки как бы избегал соседства древесных исполинов, концентрируясь в зоне болот и степей. В болотах водилось множество мелких, поразительно разнообразных по облику и экологии амфибий, а в степной зоне обитали более крупные животные — травоядные и хищники, — занимавшие морфологически некое промежуточное положение между земными амфибиями и млекопитающими. Но, пожалуй, самым важным достижением было открытие антропоидов, стоящих на самых начальных ступенях разумности. Это были двуногие и двурукие прямоходящие существа с развитой черепной коробкой и прямо посаженными глазами. Пожалуй, они напоминают земных питекантропов, только более приземистых, массивных и уродливых, с человеческой точки зрения.
Юкантропы, как назвали антропоидов исследователя Юкки, жили небольшими стадами, а может быть, лучше сказать, общинами, и в отличие от других животных жались поближе к купам деревьев-великанов. Они сообща охотились, применяя примитивные орудия, обнаруживали зачатки социальной организованности, но их прогрессу сильно мешало незнание огня. Да и откуда они могли познакомиться с ним в этом мире вечных облаков и туманов?
В целом операция по первичному обследованию Юкки развивалась планомерно, спокойно, и ничто не предвещало крутого и трагичного поворота событий. Тем большую тревогу вызвал на базе короткий отчаянный сигнал: «Терплю бедствие, прошу помощи!» Он особенно тревожил потому, что подан был не с поверхности планеты, а с юккоцентрической орбиты, на которую «Метеор» вывели без предупреждения. На запросы базы корабль давал стереотипный ответ: «Терплю бедствие, прошу помощи!» Похоже было на то, что сигналы подаёт не живой человек, а автоматика, запрограммированная поспешно и примитивно.
Патрульный корабль «Торнадо», оказавшийся ближе других к району бедствия, немедленно изменил курс и пошёл на помощь, хотя из двух ходовых двигателей один был неисправен и давал всего пятьдесят процентов мощности.
Незадолго до встречи связь с «Метеором» прекратилась вовсе, он не отвечал на запросы, даже когда «Торнадо» подошёл к нему вплотную. И тогда командир патрулей Иван Лобов для обследования погруженного в странное молчание аварийного корабля направил своего штурмана Клима Ждана и инспектора службы безопасности Поля Барту.
Выслушав короткий радиодоклад Клима о состоянии «Метеора», Лобов приказал взять стандартную серию проб корабельной микрофлоры, сам корабль опечатать, а Майкла Дивина с соблюдением всех мер инфекционной предосторожности доставить на «Торнадо». Когда Майкла разместили в изоляторе госпитального отсека, Лобов обратился к Барту:
— Вы кандидат медицинские наук, я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — с некоторой запинкой ответил Барту, но, видите ли, мои знания носят несколько специфический характер.
Лобов позволил себе чуть улыбнуться.
— Надеюсь, их хватит, чтобы разобраться в состоянии Дивина? Главное, что вам нужно выяснить немедленно, нет ли у него следов текущей или перенесённой инфекции.
Проводив глазами Барту, Лобов обернулся к Кронину:
— А ты, Алексей, займись пробами корабельной микрофлоры.
Инженер недовольно хмыкнул:
— Ты полагаешь, что, почувствовав изменение ситуации, наш левый двигатель проявит сознательность и сам начнёт исправляться? Или ты намерен странствовать с неисправным двигателем?
— Работа с пробами много времени не займёт. Закончишь с ними, вернёшься к ремонту.
— Слушаю и повинуюсь, — меланхолично проговорил Кронин, выходя из рубки.
Лобов положил руку на плечо штурмана.
— Подготовь на всякий случай данные для посадки на Юкку по координатам «Метеора».
— Есть! — бодро ответил Клим, довольный решением командира.
Задача была несложной, и Клим справился с ней за несколько минут. Подойдя к задумавшемуся Лобову, он не без гордости своей оперативностью доложил:
— Данные готовы, можно садиться хоть сейчас.
— Данные? Отлично. Вот что, Клим, расскажи мне ваш разговор с Майклом со всеми подробностями, постарайся не упустить ни одной детали.
Командир выслушал очень внимательно, задал несколько вопросов, а потом снова погрузился в раздумье. Клим подождал, походил вокруг него и, не выдержав в конце концов, с оттенком нетерпения спросил:
— Иван, чего ты тянешь?
Лобов поднял на него спокойные глаза:
— Жду. И думаю.
— О чем тут думать? Думай не думай, а надо садиться на Юкку и искать.
— И все-таки подождём.
Клим секунду смотрел на углублённого в себя Лобова, потом сердито фыркнул и демонстративно плюхнулся в кресло спиной к нему. Лобов грустно улыбнулся, подошёл к Климу:
— Интересно, будешь ты когда-нибудь по-настоящему взрослым?
Клим повернул голову, заглянул Лобову в глаза и спросил:
— А это нужно?
Лобов помолчал, легонько шлёпнул его по крепкой спине и ничего не ответил.
Кронин и Барту вошли в ходовую рубку вместе, будто сговорившись.
— Все в порядке, — сообщил Кронин, усаживаясь на диван и уютно устраиваясь в уголке, — самая обычная микрофлора. Та самая, что сопровождает нас во всех наших радостях и горестях.
— У Майкла Дивина нет никаких признаков инфекции, — Барту остался стоять, прислонившись к стене, — во всяком случае таких, которые обнаруживаются нашими средствами. — Он помолчал и, решив, что высказался уж слишком осторожно, добавил: — И вообще, судя по ритмике мозга, у него просто функциональный сдвиг мышления, вызванный неким сильнейшим потрясением.
Лобов обвёл глазами присутствующих.
— Клим предлагает садиться на Юкку.
