- Еще Эйнштейн доказал, что это невозможно.
- Кто?
- Эйнштейн, говорю! К Нукусу подлетаем, далеко не расходитесь, - минут через пятнадцать дальше полетим.
Я так и не поняла, о чем они говорили - пропустила начало разговора и наверняка что-то не расслышала в середине.
В тени, на надежной земле джигит порозовел и снова обрел богатырские повадни. Только изредка с недоверием поглядывал на самолет, но тот тоже твердо стоял на земле.
- Уже немного осталось, - сказала ему Соня.
- Товарищу тоже хорошо бы, - заметил узбек в кепочке. - Взял машину и сам полетел, никакой болтанви- молтанки.
- А вы читали статью? - спросила меня кореянка. Она перелистала журнал и нашла ее, оказалось - очерк о проблемах гравитации.
Вернулся второй пилот. Ему тоже хотелось поговорить о гравитации.
- Показать бы этим фантастам его деда, - сказал он, глядя на джигита. Джигит потупился. - Ведь это дед велел тебе из Ургенча телевизор "Темп" привезти?
- Федор Трофимович, - сказал джигит.
- То есть настолько деятельный старик, что просто диву даешься. Ему эта гравитация - раз плюнуть.
Джигит согласно кивнул головой.
Одна из старушек посмотрела на часы и уверенно двинулась через поле к самолету. Пилот глянул на нее, на двух других старушек, последовавших за ней, вздохнул и сказал:
- Пора лететь, пожалуй. В кабине становилось жарко. Хорошо бы и в самом деле добиться невесомости, а не болтаться в железной банке, как сардинка без масла. Вспомнились чьи-то беспомощно-хвастливые слова: "Всех на корабле укачало, только я и капитан держались..." Старушки продолжали мирно беседовать. В каком году они впервые увидели самолет? Нет, хотя бы автомобиль?
- Так вы не слышали о его деде? - опросил меня, проходя мимо, пилот. - О Федоре Трофимовиче? Куда там Эйнштейн! Его все в дельте знают.
Приближение дельты Аму угадывалось по высохшим впадинам, светлым полосам пересохших проток и желтым щетинкам тростника.
- Арал мелкий стал, - сказала кореянка, - сохнет дельта.
- Джимбаев много воды берет! - крикнул узбек в кепочке.
Джигит нашел в себе силы оторвать на секунду голову от телевизора - не мог, видно, больше сдерживаться - и крикнул с неожиданной яростью:
- Мракобес Федор Трофимович! Отсталый человек! Перевоспитывать надо!
- Хоп, - сказал проходивший обратно пилот. - Отсталый человек. А как насчет Эйнштейна, все-таки? - и засмеялся.
Джигит ничего не ответил.
- Вот девушка сидит, - продолжал пилот. Это относилось ко мне. - Может быть, она из газеты, из самого Ташкента. Напишет про твоего деда - что тогда скажешь?
Джигит приоткрыл один глаз, сверкнул им на меня неприязненно. Самолет качнуло, и глаз сам собой закрылся.
- Я не из газеты, - сказала я, но за шумом мотора меня никто не услышал. Мне казалось, что мир кружится специально, чтобы сломать мой вестибулярный аппарат. Почему эти бабушки летят как ни в чем не бывало? Где-то под крылом самолета - та-ра-ра-ра! - зеленое море тайги зеленое море дельты, тростник в два человеческих роста, кабаны, может быть, последний тигр - дотяну ли я до Туйбака, капитан и я? - остальные в лежку...
И когда стало совсем плохо, самолет накренился, показал в ок-но синее-пресинее Аральское море, косу, на которой стоит оторванный рт остального мира населенный пункт Туйбак, черные штришки лодок у берега, длинные корпуса консервного комбината... Кажется, я спасена. Я не смотрела на джигита - не имела морального права над ним иронизировать.
Песок посадочной площадки в Туйбаке был глубок и подвижен. Чтобы не завязли самолеты, его прикрыли железными решетками. Самолет прокатился по ним, как по стиральной доске, встал, и в от-крывшуюся дверь ударило устоявшейся жарой, запахом моря, рыбьей чешуи, дегтя, бензина и соленого ветра - ветер, видно, куда-то улетел, но запах его остался.
Я выпрыгнула из самолета первой, помогла выбраться Соне и остановилась в нерешительности.
Потом вышли старушки - к ним, увязая в песке, бежали многочисленные родственники, за старушками последовал узбек в кепочке. Пилот помогал джигиту подтащить телевизор к двери.
И тут появился дед Федор Трофимович.
- Вот он, - сказал мне второй пилот, - собственной персоной.
В голосе его слышалось уважение и даже некоторая робость.
Я посмотрела на поле, но на поле не было ни единого деда.
- Выше, - сказал пилот.
Дед летел над полем, удобно устроившись на стареньком коврике. На деде была новая фуражка с красным околышем, и седая борода его внушительно парусила под ветром. Полет был неспешен, будничен. Никто на аэродроме не прыгал от восторга и не падал в обморок, как будто в Туйбаке деды только и летают на коврах-самолетах.
- Ну, что я говорил, корреспондентка? - радовался пилот. - Куда там Эйнштейн!..
- Да яе из газеты я,
- Неважно. Писать будете?
Я не могла оторвать глаз от деда. Одну ногу он подложил под себя, другая, в блестящем хромовом сапоге, мерно покачивалась в воздухе.
- Привез телевизор? - гаркнул дед с неба, и джигит, наполовину вылезший из самолета, похлопал осторожно ящик по крышке и сказал:
- Здравствуйте, Федор Трофимович. Зачем вы себя беспокоите? Я бы сам до дому донес.
- Какой марки?
Коврик мягко опустился на железную решетку, и дед довольно ловко вскочил и подбежал к нам.
- "Темп-шесть", Федор Трофимович, как вы и велели. Ну зачем же вы?..
- А мне на людей - ноль внимания, - сказал дед. - Еще разобьешь его по дороге. Лучше я его сам до дому доставлю. Ставьте сюда.
И царственным жестом дед указал на коврик.
Джигит вздохнул, пилот улыбнулся, и они поставили телевизор, куда указал старик. Коврик приподнялся на метр от земли и поплыл к стайке деревьев - за ними, видно, был поселок.
Все произошло так быстро, что я опомнилась, только когда удивительная процессия - коврик с телевизором, дед в двух шагах за ним и джигит еще в двух шагах позади - исчезла за клубом пыли, поднятой въехавшим на поле "газиком".
- Ну вот, - сказал пилот, насладившись идиотским выражением моего лица. Считайте, местная гордость.
- Как же это он так?
- А бог его знает! Писали, говорят, в Академию наук.
- Ну и что?
- Не ответили.
- Чепуха какая-то.
- Вот так все и говорят. Ну ладно, приятно было познакомиться. Мне обратно вылетать.
- Спасибо. А как пройти к комбинату?
- Да за деревьями сразу улица.
Я шла по песку узкого переулка между белыми стенами мазанок, соединенных тростниковыми плетнями, и никак не могла изгнать из головы видение деда, летящего к самолету, и бороды его, извивающейся по ветру. Нет, тут -что-то не то... Летает по поселку человек на странном сооружении - на чем-то вроде ковра-самолета; и окружающие никак на это не реагируют. Может быть, он гениальный изобретатель-одиночка, самородок, в тиши своей избушки творящий историю науки? И я решила найти его и разгадать тайну.
