– Все, что окружает разумное существо, должно служить ему: кормить, одевать, помогать работать и отдыхать. И не таить угрозы. Человек должен идти по своей планете без оружия и страха. К сожалению, природа не заботится о нуждах своих разумных детей, когда дарит жизнью планеты. – Он замолчал, вглядываясь в блестевшие из полумрака глаза. Как объяснить им великий закон мироздания? – Каждое небесное тело, будь то звезда, планета или комета, должно проходить определенные стадии развития. И уже на ранней стадии должна возникнуть органическая жизнь. Без этого небесное тело не может нормально эволюционировать. Даже, на пылающих звездах есть элементы органики, кометы просто набиты ею. Что касается планет, то на них органическая жизнь появляется чуть ли не сразу, как только сгусток газа и пыли затвердеет, примет шарообразную форму. Мы так и не сумели выяснить, какая тут связь, но лишь с появлением органики на планете начинают бушевать вулканы, вздымаются и проваливаются горы, возникают моря. Планеты, обойденные органикой, так и остаются мертвыми. Но, даруя жизнь, природа придерживается принципа суровой рационализации: ничего лишнего. Из первичных комочков, коацерватов, плавающих в первобытном океане, подчиняясь законам конвергенции, развиваются схожие между собой вещества. Рожденные из одинаковых клеток, эволюционирующие в сходных условиях, они превращаются в конце концов в считанное количество видов. Образуется единая цепь, каждое последующее звено которой питается предыдущими. Для природы большего и не требуется. Ответвлений такая цепь почти не дает. Если какой-либо вид сильно размножается или, наоборот, оказывается на грани вырождения, это бьет по всем остальным. Потому-то планеты так бедны растительностью и животным миром.
Закопченные участки стен, вырываемые из темноты пламенем, куча обглоданных костей, розово-белая вверху и все более чернеющая к основанию, застывшие лица детей, все же оживляемые проблесками мысли, – все это вдруг расплылось, размазалось в радужную пленку, растворилось в черной бездне космоса, и Солон вновь увидел эту планету такой, какой она впервые появилась на экранах, – сплошь залитая темной водой, блестевшая в лучах солнца, ждущая своего часа… Вновь рядом встали товарищи – сто мужчин и сто женщин, лучшие сыны и дочери Зегверы, впитавшие все знания и весь интеллект поколений, пра-пра-пра… этих тупоголовых.
Дерзкая и гордая идея вела их – превратить эту планету в гигантскую лабораторию, вывести на ней все возможные виды жизни и в процессе эволюции отбирать и переносить на новую родину только то, что будет служить человеку и для человека. Они не могли рассчитать в таких масштабах генетические возможности эволюции и шли методом проб и отбора. Как давно это было! Миллиард раз обошла планета-лаборатория вокруг своей звезды, а Солон отчетливо помнит, как опускались исследовательские зонды в первичный океан, как пробегали по экранам символы химических веществ и величины их концентраций. Для зарождения жизни здесь было почти все, не хватало лишь некоторых ферментов и аминокислот. Зато они были на корабле.
Корабль мчался над самой поверхностью, огибая планету по экватору, а за ним тянулся, расходясь веером, туманно-серебристый шлейф. Это в теплые мертвые воды падала органика – основа жизни. Виток за витком делал корабль, и вода под ним покрывалась тончайшей цепкой пленкой – начинались химические реакции.
А потом мощным ударом антиполя они заперли на несколько мгновений молнии в их тучах. Какая тишина нависла над планетой! Все замерло перед великим актом творения. И вдруг чудовищная молния, вобравшая в себя весь заряд атмосферы, охватила планету ветвистыми пальцами, будто хотела раздавить ее. И заветный экран в углу рубки вспыхнул торжествующим алым сиянием: на планете зародилась жизнь! А корабль взмыл вертикально вверх и растворился в координированном времени.
Это было величайшее достижение разума – координирование хода времени. Солон был еще мальчиком, когда ученые Зегверы открыли, что время не едино во Вселенной У каждой галактики, у каждой звезды, у каждой планеты время свое, и скорость его зависит от скорости небесного тела и от его массы, а ход времени – от прошлого к будущему – от направления разбегания галактик после Большого взрыва. Когда галактики остановятся в своем движении, встанет и время. Когда они двинутся назад, стягиваясь в точку Взрыва, время потечет вспять. И все процессы на звездах и планетах потекут в обратную сторону. Как образно сказал один из ученых Зегверы: "Тогда мертвецы начнут вставать из могил" [Эта фраза принадлежит английскому ученому Эллингтону]. Время – неиссякаемый источник энергии. за счет которой живут звезды [Гипотеза советского астрофизика Н.А.Козырева. (Примеч. авт.)]. А когда звезда, превратившись в коллапсар, схлопывается, проваливается сама в себя, время останавливает свой ход. Так же неподвижно оно в тех районах космоса, где нет никаких небесных тел. Все это и дало возможность людям координировать ход собственного корабельного времени. На планете-лаборатории сменялись геологические эпохи, на Зегвере – месяцы, а на корабле – считанные дни. И космонавты застали бы родных и друзей, вернувшись домой. Вернувшись… Они были уверены, что вернутся, ведь все рассчитано. Одержимые гордостью всемогущества, они забыли, что Вселенная не знает счета случайностям.
Шесть раз выходили они из координированного времени, направляя буйное развитие неисчислимого разнообразия жизни. Меняли экологическую среду, поддерживая одни виды, убирая другие, задерживая развитие третьих, оставляя их как курьезы для будущих заповедников. В седьмой раз пришлось остаться здесь навсегда.
– Безбородый, зачем ты сотворил тапи?
Солон вздрогнул и очнулся. Опять этот вопрос, таящий угрозу. Тапи-махайрод был кошмаром племени. Люди убивали медведей и оленей, тапи убивал людей. Позавчера опять погибли двое.
– Зачем ты сотворил тапи, Безбородый?
Кто это говорит? Ну конечно, Кор, сын Иора, шамана, рыжий, жестокий и коварный мальчишка, весь в отца. Из всех детей он один не знает недостатка в еде, безжалостно отбирая куски у более слабых. К тому же, как подозревал Солон, Иор тайком подкармливал его.
Он не стал отвечать. Несмотря на немощь, он еще не полностью утратил дар предвидения. Лучше промолчать, сбить их с толку. Их внимание не может долго задерживаться на одном предмете. Каждое новое явление вытесняет из их сознания все предыдущее.
– Мы боялись лишний раз спускаться сюда с неба, – снова заговорил Солон, теперь он тщательно подбирал наиболее понятные им слова. – Там, на небе, мы не старели, здесь начинали стареть. А нас ждали на той земле, где мы родились.
