— Куда? — Я уже начал сомневаться в правильности своего первоначального замысла.
— К дельфинам! Послушать мнение другой стороны.
— Послушать… что? — Кажется, этот человек и в самом деле не в своем уме!
— Пойдемте, — робко попросил он, словно опасаясь показаться чересчур настойчивым. — Уверяю вас, не пожалеете… Давайте возьмем такси. Сейчас луна заходит рано, и у нас будет мало времени, а нужно уехать подальше от людей…
«Ну, разумеется! — подумал я. — Без луны не обойтись — неотъемлемый фон для мистических и романтических глупостей!»
Пока мы ехали, он не проронил ни слова.
— Почему вы молчите? — задыхаясь от волнения, спросил я. — Подготовьте меня к тому, что я должен увидеть! Он спал? Или молился? Мне нужно было заставить его говорить, потому что его молчание изводило меня.
— Вы действительно считаете, что профессор Н. Не любит дельфинов? Ведь он отдал им всю свою жизнь и все свое состояние! Долгие годы с такой страстью защищал их, один против всего мира!..
— Извините… — словно пробуждаясь от моих лихорадочных вопросов, сказал он. — Понимаете, перед тем как отправиться к нашим друзьям, мне необходимо подготовиться, — освободить дух от всего, что мешает. Вы меня о чем-то спросили?
— Да, — сказал я. — Я спросил, верующий ли вы. Потому что я убежденный атеист.
— Я не верю ни в бога, ни в черта! Но вы спрашивали о другом. О любви к дельфинам, не так ли? Видите ли… — Мне показалось, что он снова улыбнулся. — Предположим, я вас не знаю, но люблю, а чтобы узнать вас лучше, вскрою вам живот, посмотрю, как вы устроены изнутри, потом разобью череп и натолкаю в мозг разные электроды, а потом буду раздражать электрическим током или какими-нибудь иголками, а ко всему прочему с палкой в руке начну обучать вас языку марсиан, если таковой существует, конечно. Как бы в этом случае вы отнеслись к моей любви?
Мне захотелось прервать его: «Известный лозунг обществ защиты животных!», но я сдержался — лучше с ним не связываться.
Он помолчал минуту и продолжал:
— Особенно если делая все, о чем говорил, понимаешь, что есть простой способ взаимного опознания — спросить и получить ответ.
Я должен был хоть что-то сказать:
— Конечно, но дельфины, к сожалению, не могут рассказать о себе!
— Могут! — пламенно возразил он и даже привстал. Могут! И мы в состоянии их понять!
— Как? — чуть слышно пролепетал я.
Он продолжал уже спокойнее:
— Знаете, когда меня объявили сумасшедшим? Когда я научился разговаривать с дельфинами! До меня это умели делать старые рыбаки, для которых море — жизнь, а не рыбозавод… Вот тогда я насильно перетащил дельфинов в океан.
— Насильно?
— Да, они настолько добры и так самоотверженно нас любят, что не хотели покидать дельфинарий. Некоторые потом вернулись обратно. Плавали вдоль берега, пока не вышли люди профессора. Дельфины сами заплыли в их сети.
— Значит, им было хорошо у профессора, — осторожно произнес я, избегая всякого намека на иронию, поскольку этот сумасшедший бред мог смениться буйством.
— Да нет же! Повторяю, они готовы страдать, чтобы показать нам свою любовь, помочь понять их. Потому что они нас знают, даже совсем молодые и глупые и те нас знают.
— Правда? — спросил я тоненьким голосом, пытаясь скрыть свое недоверие. — А как вы научились разговаривать с ними?
— Я неправильно выразился, — оживленно ответил он. — Не научился, а просто вдруг понял, что говорю с ними. Это случилось лунной ночью, когда бывает трудно заснуть. Совсем отчаявшись понять что-либо из тех пятидесяти звуков, которые издавали наши питомцы и которые я постоянно записывал на магнитофон, я вышел прогуляться, хотя еле передвигал ноги от усталости. Присев на край бассейна, я повторял про себя: «Милые мои, хорошие мои, что вы говорите на вашем языке, какие мысли нам сообщаете, неужели мы настолько глупы, что вот уже десять лет не можем разгадать смысла ваших пятидесяти слов?» Вода была совсем гладкой, две пары дельфинов, обитавших в этом бассейне, вероятно, спали, потому что у нас они научились спать ночью. Ведь днем мы не оставляли их в покое! Я смотрел на воду и вздыхал, и вдруг из воды высунулась морда Ники. «Я разбудил тебя Ники? — сказал я. — Извини, дорогой, сейчас я уйду».
И тогда неожиданно я услышал: «Меня разбудила твоя тоска, приятель!» Я не поверил своим ушам, да и слышал я это не ушами. Я повторил громче, и снова услышал в ответ: «Твоя тоска разбудила меня, приятель!» Теперь я почувствовал, что слышу это где-то внутри себя. Я онемел, а в голове пронеслись вполне естественные сомнения: «Как же так, разве это возможно, нет, это не иначе как галлюцинация…» И среди этих мыслей кто-то настойчиво повторял мне: «Зачем переживать, приятель? Не нужно! Ведь Ты меня уже понимаешь! Я тот, кого вы назвали Ники. Сначала это имя мне казалось несколько глуповатым, но потом я полюбил его, потому что понял вам приятно называть меня так. Ты боишься, а не надо бояться, приятель, я давно пытаюсь внушить Тебе это, но Твоя мысль все время убегает, но вот сейчас она остановилась, и Ты услышал меня. Ты ведь слышишь меня?»
Можете себе представить, что я чувствовал в этот момент!
На следующую ночь я снова разговаривал с Ники, и он сказал мне, что я смогу поговорить со всеми дельфинами в океане, потому что сами они общаются таким образом, а не с помощью тех пятидесяти звуков, которые представляют собой всего лишь остатки древнего языка, означающие сейчас только инстинктивные восклицания.
Среди воспитанных дельфинов они считаются не совсем приличными, но в бассейне дельфины вынуждены прибегать к ним, насилуя свои голосовые связки, потому что люди проявляют особый интерес именно к этим звукам и, возможно, с их помощью когда-нибудь найдут контакт с мыслью дельфинов. Я подходил к другим бассейнам и беседовал с каждым дельфином в отдельности. А на пятую ночь я не выдержал — от всего услышанного меня охватило настоящее безумие, и я выпустил всех дельфинов в океан. Я не мог оставить их в дельфинарии и спокойно наблюдать, как профессор Н. издевается над ними, а они через силу стараются угодить ему и подстроиться под его зверские опыты. Вот так все началось, и вы можете лично убедиться в правдивости моих слов.
«Знакомая история! — подумал я. — Шизофреническое раздвоение личности. Кое-что читал об этом!»
Вдруг я услышал тихий смех моего спутника:
— А вы знаете, что и люди могут общаться между собой таким способом? Стоит только захотеть и немного подучиться. Хотите, я повторю то, что вы сейчас сказали? «Знакомая история! Шизофреническое раздвоение личности». Он снова засмеялся, но поспешил извиниться: — Не обижайтесь, прошу вас. Впрочем, мне кажется, вам хочется выйти из машины. — Он снова угадал мои мысли. — Я скажу шоферу, чтобы он остановился, уже близко. Мне очень неприятно, что я не могу заплатить, поверьте! Но человеку, которого, хотя и несправедливо, отправляли в сумасшедший дом, трудно найти работу. Пока что меня кормят дельфины…
