— Собственно, я имел в виду другое. Иногда происходят странные вещи. Никто ими толком не занимается. Таинственные радиоэхо, эфирные голоса... Словом, загадочные события.
— Насколько я знаю, в основном это байки. Я работаю десять лет, но никаких событий за это время...
Он замолчал и вскочил, вытянув руки по швам. Взгляд был устремлен мимо Рыбкина, к входной двери.
Из коридора повеяло ветерком, Рыбкин обернулся. В проеме стоял знаменитый в прошлом космонавт, а ныне начальник Лунного комплекса Озерский.
— Здравствуйте, Виктор, — ласково сказал он Васильеву. — Хорошо проводите рабочее время, за приятной беседой...
— Мы по работе, Николай Львович, — виновато сказал Васильев. — Это товарищ Рыбкин. Он мне совершенно не мешает.
— Вы так считаете? — ласково поинтересовался Озерский. — Действительно не мешает?
— Что случилось? — тревожно спросил Васильев.
— Вам лучше знать. Это вы дежурите по Системе.
Последовала пауза.
— Неужели этот метеорит? Что-нибудь случилось?
— На сей раз ничего, — холодно произнес Озерский. — Но предупреждения я не получал. К счастью, он упал на той стороне.
— Правда? — сказал Васильев с облегчением. — Тогда понятно. Но как же так? Почему тогда был толчок?..
— Да вы знаете, что там упало? — вдруг закричал Озерский, побагровев. — Гора! Да! Самая настоящая гора! Тысячи тонн! Тысячи! Просто счастье, что на обратную сторону! Счастье! А если бы сюда?..
Озерский обвел рукой зал и тихо повторил:
— А если бы сюда?..
Он замолчал. Потом махнул рукой и вышел.
Зал обработки информации располагался рядом по коридору. Если в центральном зале было нежарко, то здесь — почти холодно. Машина — не человек, тепло ей противопоказано. Два оператора в цветных куртках играли в шахматы перед огромным дисплеем. Телетайпы безмолвствовали.
— Привет, ребята, — сказал Васильев. — Хорошо проводите рабочее время.
Игроки вскочили, остановив часы. Васильев, следом Рыбкин приблизились. Рыбкин поздоровался с обоими за руку.
— Рыбкин. Александр Петрович.
— Губенко, Саша.
— Вадим.
— Есть работа, — сказал Васильев.— Только что приходил Озерский. С претензиями. Мы пропустили что-то вроде астероида.
— Если шел мимо, то могли, — сказал Губенко.
— Если бы мимо, — сказал Васильев. — Толчок почувствовали?
— А где он упал?
— На обратную сторону, — сказал Васильев.
Губенко свистнул.
— Так говорит Озерский. А предупреждения от нас не было.
— Невозможно, — сказал Губенко. Вадим сел за машинку, застучал клавишами. — Конечно, если он падал на ту сторону, причин для тревоги не было. Но если это действительно астероид...
— Несколько тысяч тонн, — объяснил Васильев. — Так они определили по силе взрыва.
— Невозможно, — повторил Губенко. — Где-то ошибка.
Наступило молчание. Только стучали клавиши.
— Скажите, — Рыбкин потянул Васильева за рукав, — у вас всегда такие дежурства? Я здесь всего полчаса, а так много произошло, И вспышка на Солнце, и магнитная буря, и этот метеорит, и где-то украли ракету...
— По-разному, — сказал Васильев. — Обычно спокойно. Но когда метеорный поток, бывает хуже. Тревога, тревога, тревога...
На черном экране дисплея возник белый круг. Рядом по экрану были разбросаны светящиеся точки разной яркости.
— Луна, — сказал Вадим. — А это спутники. Все снесено в плоскость экватора. Долгота истинна, широтой пренебрегаем. Время полчаса назад, за две минуты до взрыва. Начинать?
— Погодите, — попросил Рыбкин. — Это что за яркий объект?
— Сейчас посмотрим. — Вадим тронул указкой огонек на экране. В нижней части дисплея появились слова и цифры.
— О, так это новый радиотелескоп! — обрадовался Васильев. — Диаметр двадцать метров, масса тысяча тонн.
— Надо же, — сказал Губенко. — Двадцать метров, а как отражает.
— Это линза Люнеберга, — объяснил Рыбкин. — Поэтому поперечник рассеяния велик со всех направлений.
— Ладно, начинай, — сказал Васильев. — Где место падения?
Вадим тронул указкой точку на круге.
— Как видите, поблизости ничего.
Все молчали, вглядываясь в экран. Внезапно из только что указанной точки полетел сноп искр.
— Осколки, — сказал Васильев. — Но я не заметил ничего, напоминающего астероид. Неужели все-таки извержение? Кстати, это совпало со вспышкой на Солнце.
— Простите, — сказал Рыбкин. — Возможно, я ничего не понимаю, но куда девалась антенна?..
Все посмотрели, куда он показывал. В том месте дисплея, где только что горел яркий огонек радиотелескопа, сейчас не было ничего. Только черная гладь экрана.
Разбег был коротким, но чувствительным. Перегрузки — большие даже по земным меркам. Место пилота занимал Васильев, Рыбкин сидел рядом. Лунолет ничем не напоминал аэроплан, хотя выполнял сходные функции. Даже шасси у него не было. Магнитный монорельс разогнал его до нужной скорости, под четыре тысячи километров в час. При разгоне молчал даже двигатель аппарата — единственное, что у него осталось от самолета.
Траектория уводила лунолет вдаль. Надземные постройки города провалились за горизонт, и внизу, под прозрачным днищем, простиралась пустыня, не тронутая деятельностью человека. Сплошные кратеры разных калибров. Парадокс Луны — с какого расстояния на нее ни смотри, она выглядит одинаково.
Рыбкин пошевелился, устраиваясь удобнее. В тесной кабине даже легкий скафандр казался громоздким, как рыцарские доспехи. Ощущение восхитительное. Невесомость, безмолвие, высота небольшая, и вот-вот во что-нибудь врежешься.
— Нет, это невероятно, — сказал Васильев. — Пусть радиотелескоп падает на Луну. Пусть он движется так быстро, что выходит из скоростного диапазона локаторов. Я не говорю о причинах всего этого. Но несоответствие моментов! Почему сначала взрыв на Луне, а телескоп исчезает только потом?..
— Это вообще не гипотеза, — сказал Рыбкин. Вас подталкивает к ней одно: тело, упавшее на Луну, весило около тысячи тонн, и телескоп столько же. Но это не совпадение, а недоразумение. Откуда известна масса упавшего объекта?
— Ее определили селенологи по силе взрыва. Такие оценки обычно довольно точны.
— Конечно, — сказал Рыбкин. — При этом они считали скорость объекта обычной для метеорита. Что-то около двадцати километров в секунду. Они не знали, что локаторы его пропустили. Мы-то это знаем. Насколько я понял, ваши радары фиксируют все цели, скорость которых не превышает тысячи километров в секунду. Если они чего-то не увидели, это «что-то» летело с большей скоростью. Значит, его масса была не тысяча тонн, а на несколько порядков меньше.
