На верхушке холма была неглубокая котловина - естественная арена. По краям ее сидели колонисты, все, кроме четверых. Одним из этих последних был доктор Бойл, решивший, что в обязанности председателя входит и судейс-тво. Кроме того, общество пришло к выводу, что он, как врач, лучше других сможет определить, когда прервать поединок, не доводя дела до увечий. Ря-дом с Бойлом была Мери Харт. Она нашла зазубренную ветку и расчесала свои длинные волосы, сплела для победителя венок из желтых цветов. "Что это - тоска по земной свадебной церемонии или возвращение к чему-то более древнему и непонятному?" - думал Хокинс, сидевший рядом с другими члена-ми совета. - Жаль, что эта чертова плесень съела наши часы, - сказал толстый мужчина справа от Хокинса. - Умей мы измерять время, установили бы раунды, и был бы настоящий бой за приз. Хокинс кивнул. Он смотрел на четверых людей в середине арены: само-довольная первобытная женщина, напыщенный старик, двое чернобородых молодых мужчин с лоснящимися белыми телами. Хокинс знал обоих: Феннет готовился стать младшим офицером на злополучной "Полярной звезде". Кле-менс, который был семью годами старше Феннета, летел пассажиром. Он ис-кал золото в новых мирах. - Будь у нас тотализатор, - весело продолжал толстяк, - я бы поста-вил на Клеменса. Я бы за этого вашего курсанта гроша ломаного не дал. Чисто-плюй, привык драться по правилам. Клеменс не таков. - Феннет в лучшей форме, - возразил Хокинс. - Он тренировался, а Клеменс только валялся, дрых и жрал. Посмотрите на его брюхо! - Не вижу ничего плохого в упитанном здоровом теле и мускулах, - сказал толстяк, похлопывая собственный живот. - Не трогать глаза! Не кусаться! - рявкнул доктор Бойл. - И пусть победит сильнейший! Он проворно отскочил подальше от соперников и стал рядом с Мери Харт. Противники смущенно переминались с ноги на ногу, руки со сжатыми кулаками висели как плети. И тот, и другой, казалось, жалели, что дело приняло такой оборот. - Вперед! - завопила, наконец, Мери Харт. - Или вы не хотите меня? Вы доживете здесь до старости, но вам будет одиноко без женщины! - Они могут спокойно подождать, пока подрастут твои дочери, Мери! крикнула какая-то ее подружка. - Если у меня будут дочери, - ответила Мери. - А коли так и дальше пойдет, у меня их не будет. - Давай! - заорала толпа. - Давай! Феннет начал. Почти застенчиво он сделал шаг вперед и ткнул Клемен-са правым кулаком в незащищенное лицо. Удар был вялый, но, наверное, болезненный: Клеменс поднес руку к носу, отнял ее и изумленно уставился на яркие пятна крови. Он зарычал и, растопырив руки, неуклюже рванулся впе-ред, готовый хватать и крушить. Курсант отпрянул и еще дважды ударил противника правой. - Почему Феннет не врежет ему как следует? - спросил толстяк. - Он разобьет кулак, перчаток же нет, - ответил Хокинс. Феннет решил принять стойку. Он замер, чуть расставив ноги, и снова ударил правой. На сей раз Феннет обошел вниманием лицо противника и вре-зал ему по корпусу. Хокинс удивлялся невозмутимости, с какой старатель принимал удары. "Должно быть, парень и впрямь гораздо крепче, чем кажется с виду", - решил он. Курсант проворно отступил в сторону и поскользнулся на мокрой траве. Клеменс тяжело навалился на противника, Хокинс слышал, как легкие борцов со свистом выталкивают воздух. Толстые руки старателя обхватили туловище Феннета, а колено последнего коварно подобралось к паху Клеменса. Старат-ель завыл от боли, но не ослабил мертвую хватку. Одной рукой он теперь держал Феннета за глотку, а зловеще скрюченными пальцами тянулся к глазам курсанта. - Глаза не трогать! - гаркнул Бойл. - Не трогать глаза! Он плюхнулся на колени и обеими руками схватил Клеменса за запястье. Что-то заставило Хокинса поднять глаза. Может быть, звук (хотя вряд ли: зрители вели себя как болельщики во время боксерского поединка), а мо-жет, шестое чувство, присущее всем хорошим астронавтам. Хокинс закричал. Над ареной завис вертолет. Какая-то еле заметная странность в его кон-струкции подсказала Хокинсу, что это не земная машина. Из его гладкого блес-тящего брюха выпала сеть, по-видимому, из матового металла. Сеть опутала копошившихся на грунте людей, а заодно - доктора и Мери Харт. Хокинс издал не описуемый словами вопль, вскочил и побежал на под-могу попавшим в ловушку товарищам. Сеть оказалась "живой", она обвила его кисти и лодыжки. Остальные поселенцы бросились выручать Хокинса. - Не подходите! - закричал он. - Разбегайтесь! Зычное жужжание вертолетного винта сменилось визгом. Машина под-нялась. Несколько мгновений, и вот уже арена кажется Хокинсу не больше бледно-зеленого блюдечка, в котором бестолково возятся маленькие белые муравьи. Потом летательный аппарат поднялся еще выше, в облачную гряду, и все исчезло из виду. Когда, наконец, вертолет сел, Хокинс не удивился, увидев на поляне серебристую башню громадного звездолета, обрамленную невысокими дере-вьями.
Попали они в мир, который был бы несравненно совершеннее покинуто-го ими, кабы не неуемная доброта похитителей. Троих мужчин поместили в клетку, в которой с дивной точностью воспроизвели погодные условия планеты, где погибла "Полярная звезда". Клетка была застекленная, но через разбрызгиватели в крыше непрерывно лились тонкие теплые струи воды. Два чахлых папоротника не уберегали от повергавшего в уныние дождя. Дважды в день в глубине клетки открывался бетонный люк, и внутрь летели куски гриба, поразительно похожего на тот, которым пленники питались раньше. В полу было отверстие, которое, как верно догадались узники, служило для санитарных нужд. Слева и справа были другие клетки. В одной из них сидела лишенная общества Мери Харт. Она могла махать им рукой, подавать знаки, но и только. С другой стороны жил зверь, похожий очертаниями на омара, но еще больше - на какую-то разновидность головоногих. Напротив, за широкой дорогой, тоже стояли клетки, но не было видно, что в них находится. Хокинс, Бойл и Феннет сидели на сыром полу, уставившись сквозь толс-тое стекло и прутья решетки на существ, которые, в свою очередь, таращились на них. - Если б только они были человекообразными, - со вздохом сказал доктор. Если б только походили на нас! Мы бы попытались убедить их в нашей разумности. - Они не похожи на нас, - ответил Хокинс. - И мы тоже едва ли пове-рили бы, что три шестилапых пивных бочонка - наши братья по разуму. Попробуй еще раз показать теорему Пифагора, - велел он курсанту. Молодой человек без воодушевления нарвал веток с ближайшего папо-ротника, разломил их на маленькие палочки, разложил на замшелом полу в виде прямоугольного треугольника с квадратами, построенными на всех сторо-нах. Туземцы - один большой, другой поменьше и третий, совсем маленький, равнодушно взирали на него тупыми бесцветными глазами. Большой сунул щупальце в карман - существа были одеты - и, вынув ярко раскрашенный пакетик, протянул его маленькому, который сорвал обертку и принялся запихи-вать какие-то синие лакомства в щелочку сверху, служившую, по всей видимости, пастью. - Жаль, им запрещено кормить животных, - со вздохом сказал Хо-кинс. Осточертел этот гриб. - Давайте подведем итоги, - сказал врач. - В конце концов, больше нам и делать-то нечего. Нас шестерых забрали из поселка на вертолете. По-том мы попали на изыскательский корабль - машину, которая, кажется, ничем не превосходит наши звездолеты. Хокинс уверяет, что на корабле установлен генератор Эренхафта или его точная копия... - Верно, - согласился Хокинс. - На корабле нас держат в отдельных клетках. С нами хорошо обраща-ются, часто кормят и поят. Мы садимся на этой незнакомой планете, но ничего здесь не видим. Нас выталкивают из клеток и, как скот, загоняют в крытый фургон. Мы знаем, что нас куда-то везут, вот и все. Фургон останавливается, дверца открывается, и два этих живых пивных бочонка суют к нам палки с уме-ньшенными копиями своих волшебных сеток на концах. Они ловят Клеменса и мисс Тейлор и выволакивают из фургона. Клеменс и мисс Тейлор не возвраща-ются. Остальные проводят ночь и следующие сутки каждый в отдельной клетке. На другой день нас переводят в этот... зоопарк. - Вы думаете, их забрали на вивисекцию? - спросил Феннет. - Я ни-когда не любил Клеменса, но... - Боюсь, что да, - ответил Бойл. - Думаю, благодаря вивисекции на-ши пленители узнали о разнице между полами. Жаль, этим способом не оце-нишь умственные способности. - Грязные скоты! - закричал курсант. - Полегче, сынок, - посоветовал Хокинс. - Нельзя их за это винить. Мы подвергали вивисекции животных, похожих на нас куда больше, чем мы - на этих зверюшек. - Сложность заключается в том, - продолжал доктор, - чтобы убе-дить этих зверюшек, как вы их называете, Хокинс, что мы такие же разумные существа, как и они. По какому признаку они определили бы разумное сущест-во? Как мы сами определили бы разумное существо? - Разумен тот, кто знает теорему Пифагора, - угрюмо ответил курсант. - Я где-то читал, - сказал Хокинс, - что история человека - это ис-тория животного, умеющего добывать огонь и пользоваться орудиями труда. - Ну так разведите огонь, - предложил доктор. - Изготовьте какие-нибудь орудия труда и найдите им применение. - Не дурите. Вы же знаете, что ни у одного из нас нет ни единого руко-творного предмета. Даже искусственных зубов, даже металлической пломбы. - Хокинс помолчал. - В годы моей учебы у курсантов, служивших на межзве-здных кораблях, возродились древние художественные промыслы. Мы считали себя прямыми потомками мореходов со старинных парусников и с удовольствием учились сращивать канаты и тросы, делать плетенку, вязать морские узлы и так далее. Потом одному из нас пришла в голову мысль плести корзины. Мы проходили практику на пассажирском лайнере и, бывало, тайком плели корзины, размалевывали их яркими красками и сбагривали пассажирам как настоящие сувениры с затерянной планеты Арктур-6. Когда старик и по-мощники дознались, был жуткий скандал... - К чему вы клоните? - спросил доктор. - А вот к чему. Мы покажем наше умение плести корзины. Я вас научу. - Возможно, это подействует, - медленно проговорил Бойл. - Возмо-жно, как раз это и подействует... С другой стороны, не забывайте, что некото-рые птицы и животные делают то же самое. На Земле бобр строит довольно хитроумные плотины. Птица шалашница в пору спаривания вьет шалаш для своей самки. Должно быть, главный смотритель зоопарка был наслышан о животных с брачными повадками, как у земной птицы шалашницы. После трех дней ли-хорадочного плетения корзин, когда все подстилки были уничтожены, а папоротники ободраны, Мери Харт вывели из ее клетки и посадили к мужчи-нам. Впрочем, исступленный восторг оттого, что ей снова есть, с кем погово-рить, быстро иссяк.
