Видишь, что получается: мы оба боимся потерять друг друга. И оба любим Юрку. Правда, ты редко его видишь.
Вот иду, иду. Приближаюсь к главным событиям и все боюсь что-нибудь упустить. Так и есть. Не объяснила прозвища сына. Ученым его стали называть чуть ли не с яслей. Он, как ты выражаешься, ребенок с частыми проблесками гениальности. Тебе нравится логичность в. его рассуждениях и поступках. Ты видишь в нем будущего математика. А я считаю, что Юрка больше склонен к искусству: он очень эмоционален. Из всей нашей троицы: ты, я, он - я самая неодаренная. Я обыкновенная.
Ну, а теперь о самом важном. Если бы это был исторический труд, здесь обязательно употребили бы слова: "поворотный момент". Ведь и вправду все перевернулось. Смена декораций произошла так внезапно, как это возможно только в волшебном театре. Я шагнула за порог. Ты вышел на площадку и стоял на лестнице, придерживая дверь. Мне было не так уж весело. Кончилась еще одна встреча. И все, как раньше. Ничего не изменилось. Я возвращалась к обычной жизни - без тебя. На прощание я погладила рукав твоего махрового халата. И провалилась. Даже вскрикнуть не успела. Провалилась в небытие. Потом ты рассказывал то же самое: "Ты дотронулась до рукава. Это было так нежно. Мне стало так тепло. И вдруг-полное отключение. Как сон. Или смерть".
Почему они выбрали именно нас? Кто знает, как они углядели нас среди миллиардов землян? Но, так или иначе, началось второе действие. Инопланетный корабль. Светящиеся тексты на стене в большом, выстроенном специально для нас помещении. Первый текст был такой: "Приветствуем землян на нашем корабле. Мирные лазутчики". Потом слово "лазутчики" погасло и вместо него появились два: "разведчики Вселенной". Табло напомнило мне аксаковский "Аленький цветочек". А то, что их переводчик не всегда сразу находит синонимы в нашем языке, было таким человеческим. Почему-то я сразу поняла, что происходящеереальность. Ты стоял рядом напряженный.
И это напряжение готово было вот-вот перейти в восхищение. Ты тоже поверил. И был потрясен. Но какое потрясение могло остановить работу твоего ума? Ты мысленно подвергал анализу свои впечатления, ты хотел узнать, при помощи каких -сил удалось этим "лазутчикам" погасить сознание, а затем снова его возродить, не повредив ничего, ничего не нарушив. Ты пытался разобраться в происшедшем объективно и беспристрастно. Но разве сразу такое возможно! Ты стал задавать вопросы. Тебе отвечали. Но ответы - я видела не удовлетворяли тебя. Я попробовала понять ваш разговор, но после нескольких внушительных формул, произнесенных тобой скороговоркой, отказаласьот попытки, просто крепко прижалась к тебе, найдя в этом спасение от непонятного. Но не улавливая смысла беседы, я ощутила, как в тебе растет раздраженность и как ты изо всех сил пытаешься ее подавить. Уж мне ли не разбираться в твоих вроде бы спокойных интонациях, в том полном отсутствии жестов - ты как будто леденеешь весь, - которые характерны для тебя рассерженного. Я и наблюдала-то тебя таким раза два-три, из больше. И дала себе слово никогда впредь до такого состояния тебя не доводить. Это были случаи, когда я могла потерять тебя. И поэтому сейчас я испугалась. Но тут ты спросил понятно:
- Так вы хотите, чтобы мы полетели с вами?
Я насторожилась. Ответ "Да" на табло значил для меня слишком много. Я оттолкнула тебя и отчаянно закричала:
- А Юра?! Я хочу домой! У меня сын!
Ты схватил меня, сжал.
- Погоди, успокойся! Читай!
Я ничего не видела. От горя у меня закрывались глаза: я представляла себе Юрку осиротевшим, обездоленным.
Я вырвалась, я металась. А ты пытался остановить меня и что-то говорил, говорил... Но за своими криками: "Домой! Я хочу домой!"-я ничего не слышала.
- Твой сын здесь! Ты видишь, там написано: твой сын здесь!
Слова доходили не сразу. А когда дошли, я упала на пол и заплакала. Сквозь плач я все-таки услышала твой вопрос:
- Мы имеем право отказаться от полета?
Я взглянула на экран. Какое-то время он был затуманен. Потом я увидела: "Да. Все вместе или избирательно. Через две недели",
Я повторила:
- Две недели... - Ко мне вернулась трезвость, и я сказала почти тихо:-Хотелось бы остаться с тобой наедине.
Табло погасло. Задвинулись шторы. Я оглядела комнату и нас. Комната как комната. А вот мы! Ты в халате, в домашних тапочках. Я в пальто, косынка выбилась, берет валяется на полу. Лица у обоих возбужденные. Я сняла пальто, подобрала берет и села в кресло рядом с тобой. Ты задумчиво произнес:
- Первый опыт завершен. Что мы имеем? Реакция земного ученого. Степень материнской привязанности. Рассудок и эмоции. Для начала неплохо.
- Ты о чем?
- Так, ерунда. Кто знает, какие у них методы...
- Почему ты так?.. - Я не могла найти подходящего определения, чтобы не задеть тебя.-Чем "они" тебе не понравились?
Ты на секунду напрягся, но сразу овладел собой.
- Меня водили за нос.
- Да, с тобой этого лучше не делать.
- Не издевайся! Я почувствовал себя неандертальцем. Я еще не дорос до их дел!
- Чувство, конечно, неприятное и для тебя непривычное. Но, наверное, мы до них и правда не доросли.
- Ты права. Но не будем об этом, а то поссоримся раньше времени.
- Ты предвидишь ссоры?-Я не любила, когда ты прогнозировал плохое, потому что твои прогнозы, как правило, сбывались.
- Оленька, давай помолчим.
Я смолкла. И только сейчас вспомнила: надо пойти посмотреть, как там Юра. Но тут открылась дверь и в проеме возник он сам.
- Ма, а, ма! И кто это догадался постелить мне то короткое одеяло, которым я укрывался в детстве? Я лежу под ним, как пень враскорячку - все корни наружу. - Иди сюда!
Он подошел. Я обняла его, теплого, живого.
- Здравствуйте, дядя Женя!
- Привет, Ученый!
- Сыгранем?
- Завтра.
Имелись в виду шахматы. И ты уже не один раз Юрке проиграл,
- Завтра, завтра, не сегодня, так лентяи говорят. - Сын был обижен и по-своему мстил за обиду.
- Шел бы лучше спать. Держи.-Я стянула с дивана плед.
- Ладно уж. - Юрка удалился, волоча плед по полу и всей спиной подчеркивая свою независимость.
Ты сидел и молчал. Мне тоже было о чем подумать.
Я еще не до конца поняла, что же произошло. А вдруг все это: провал, корабль, две недели, полет в неизвестность, таинственные собеседники какая-то грандиозная мистификация, или попросту все это мне снится. Что ж, в таком случае я проснусь и это будет самый фантастический сон из всех, которые мне снились. А если нет? Да ведь то, что случилось, необыкновенная удача для меня. Ты, я, Юрка - вместе и теперь уже точно - на всю жизнь. А не об этом ли я мечтала последние годы? Как часто я представляла себе нашу семью, видела тебя хорошим мужем и отцом, себя любящей женой и заботливой хозяйкой, сына, которому тепло и радостно расти в нашем доме. Я еще раз огляделась. Мирно выглядели занавески на окнах, стол, покрытый скатертью, ковер под ногами, привычная мне мебель - смесь меблировки твоей и моей квартир. Я встала, подошла к двери, из которой появился Юрка, приоткрыла ее: детская. Еще дверь - кухня. Еще одна спальня. Квартира была большой и удобной. Только нигде я не нашла выхода из этой квартиры. Выглянула в окно. Пелена. И ничего, что можно было бы разглядеть за нею.
