Внезапно за спиной прозвучал хриплый дребезжащий голос:
- Ну че расселись?
Дарий порывисто обернулся и увидел трех подростков: босые, в потрепанной полотняной одежде, запыленные, в руке старшего, по крайней мере самого высокого, - настоящий револьвер.
Как трудно начинать. Дарий всеми силами пытался скрыть свое волнение.
- Поди, с поезда выскакнули? - важно изрек меньший. - Вишь, какие чистые. Точно - буржуи!
- Говори, откуда?
Дарий напрягся, как струна, попробовал улыбнуться и медленно произнес, стараясь за короткое мгновение припомнить все необходимые сейчас знания истории:
- Мы... из... Питера...
- Ну да-а? - недоверчиво протянул средний.
- Да брешет, гад! Ты глянь, какие у них часики. Я уже видел такие же у одной контры. А ну пошли! - И старший взмахнул наганом.
Дарий, конечно, сразу понял ошибку. Часы темпорального выхода нужно было немедленно снять и запрятать подальше. Лена испуганно вскрикнула и поднялась на ноги.
- Он может выстрелить, - прошептала чуть слышно. - Давай вернемся... Слышишь? Мы еще успеем вернуться... - Пальцы девушки торопливо легли на маленькую блестящую головку часов. Стоит нажать на нее - и тут же протянется невидимая тончайшая нить темпоральной связи с Центром. Еще можно возвратиться. Только стыдно будет... Но он ведь сейчас выстрелит!..
Одежда их, тоже полотняная, как и у подростков, отличалась сияющей чистотой, и обувь была непристойно новой, хотя в Центре им выдавали "тряпье того времени", и даже кровь на щеке Лены казалась неестественно красной и яркой.
- Слышь, буржуи о чем-то договариваются! Ну-ка, Пашка, сними с них часики!
Младший паренек подошел к Дарию и, смешно надув губы, схватил его за руку. Тот не сопротивлялся, даже сам помог снять.
Дарий и Лена прекрасно знали, что _время_, эта вечная нить, из которой соткана жизнь, может обойтись без их вмешательства в структуру глубинных циклов. Они понимали закономерности хода истории. Но, выполняя задание, они должны были внести и свои знания, умение, энергию, мысли. Великое полотно великого мироздания ждало их штриха, чтобы еще на шаг приблизиться к совершенству.
- Ну, вот и все. - Лена заплакала. - Как же мы теперь?..
- Посмотрим...
Босоногий Пашка шел впереди и насвистывал что-то веселое. Старший, его звали Яшей, вместе с рыжим Гришкой замыкали шествие. Дарий почти физически ощущал направленное ему в спину дуло револьвера. Лена, часто дыша, шла рядом, крепко держа Дария за руку.
- Чудные часики, - слышится голос рыжего Гришки за спиной.
- Чего в них чудного?
- Непонятные... Давай отведем контру в ревком!
- Ну-ка, покажь! Стой, контрики! Пашка, следи за буржуями, а то удерут!
Дарий с Леной не оглядывались. Понимали и так, подростки рассматривают их часы. И вдруг... Дико заорал Пашка. Кричал, будто его внезапно привалила каменная глыба. Потом, пятясь все быстрее, упал, барахтался, в ужасе не мог подняться. Наконец вскочил и помчался по шпалам.
Дарий осторожно оглянулся... Ни Яшки, ни Гришки не было.
- Лена! - крикнул он. - Они нажали на грейфер кохлеара! - И вдруг засмеялся: - Ничего с ними не случится. Они все равно очутятся в будущем!
- Да, но мы сами теперь уже никогда не вернемся домой и ничего сообщить не сможем... - тихо сказала Лена.
Дарий и Лена вышли на железнодорожное полотно. Через несколько часов они были такие грязные, уставшие и голодные, что уже не вызывали ни у кого никаких чувств, кроме жалости.
- Наше первое серьезное вмешательство в жизнь, так сказать - в историю, произошло лишь два года спустя, - говорил Дарий. - И тогда мы впервые поняли, что наше присутствие в этом времени полезно... Конечно, позже происходили и более важные события, но тех дней нам не забыть никогда. Вот послушай...
- Вы у меня, значит, больше года... - сказал нам старик Федосий, плеснул себе в стакан самогону, выпил, сморщился и продолжил: - Вы работящие. А я таким доверяю. Вы для меня таперича, почитай, как дети. Вот... - Федосий пригладил ладонью редкую седую бороду и достал из кармана большой зеленый кисет, набил трубку табаком, неторопливо закурил: Времена таперича такие, што без помощи не проживешь. Сомнут. А то не так? Моих деток господь прибрал. Царство им небесное. Вот... Слыхал я, скоро придут мою мельницу отбирать. Мою мельницу! Я не господской крови, сам знаешь, Дарий! Все своим горбом добыл... Иль брешу? Вы мне, почитай, как дети, да разве одному управиться с паровой мельницей? А? В девятьсот пятом я тоже - с вилами на господ... красного петуха им подпускал. Из бедных я... Потом землицы клочок удалось урвать. Обхаживал ее от зари до зари. Так, помалу, не вдруг встал на ноги. А они придут мою мельницу отбирать! Какое такое они имеют право?! Иль я помещик?! Иль контра какая-то? Почитай, бедняк. Ну - мельница... А хто на ней надрывается? Уж не они ли?! Пускай и сами работают! Мне нихто ничего не давал. Я, дескать, кулак... А, Дарий?
Лена встала и подложила Федосию вареной картошки:
- Вы кушайте, пока не остыла. Кушайте.
- А как там старуха моя? Поела чего?
- Да, самую малость.
- Тяжко смотреть мне на нее, бедолагу. Сердце кровью обливается. Спасибо, доченька, хоть ты приглядываешь... Это жизня такая, што здоровье у нее забрала, да и я вроде тому подмог... Пошто молчишь, Дарий? Нешто наймит... Иль я тебя чем обидел? А? Иль ты кого наслушался? Говори правду.
- Мы будем с вами, Федосий.
Старик посмотрел на него с благодарностью и вдруг пьяно сорвался с места, грохнул кулаком по столу, да так, что закачалась, едва не упав, керосиновая лампа и судорожно заморгала хилым огоньком. Затем помчался в амбар и вернулся, тяжело дыша, со старинным ружьем в руке и полотняным мешочком.
- Как придут и скажут: "Давай!" Я им отвечу! - Переломил ружье, вытащил из мешочка два патрона и нервно загнал их в стволы. - Имеем, што им сказать! Вот! Таких слов для них у меня хватит!
- Мы будем с вами, Федосий, - спокойно повторил Дарий. - По вы будете с ними.
- Да, я против буржуев! - зло прищурился дед. - Это верно! Я с буржуями не пойду...
...Лена поднялась из-за стола:
- Что ж это мы сидим! Нужно немедленно позвонить Зенону. Увидишь нашего сына, Орлан. Познакомишься с ним. Он все знает про нас. Ему уже тридцать. Конструктор на авиазаводе. Женат. Внучку нам подарил. Слышишь, Орлан? Или, может, нельзя никому знать, откуда ты прибыл?
- Какие могут быть от сына тайны, - пожал тот плечами и вновь обратился к Дарию: - Ну, так о чем ты ему потом говорил?
- Говорил все, что знал. И словом не покривил, не уговаривал его, не переубеждал ни в чем. Рассказал, как будут развиваться события в дальнейшем, говорил о человеческой сущности и о государстве, о бедности и богатстве...
- Что же он...
