После последнего дележа добычи флибустьеры натолкнулись на чудноватые корабельные останки. Они носились по волнам вместе с несколькими зараженными чумой кораблекрушенцами, и никто не мог знать этот, невидимый на первый взгляд, факт, но «Портар» заботливо прошел мимо них, вопреки воплям и нытью несчастных. Один человек все равно смог предвидеть капкан Судьбы, и этим человеком был де Грамон, которого его собственные люди называли почтительно «Генералом», с чьим присутствием морской мир должен был считаться. Французская корона не менее своих соперников была озабочена его деяниями. Она дала капитану каперское письмо и сейчас была озабочена тем, как освободится от его кровавых вакханалий и грабежей, которые он ей устраивал и которые прилипали как пощечины к ее пречестной репутации.
Нечто более: используя имя де Грамона, свои таланты начали проявлять и ряд мелких мошенников и грабителей, которые считали, что дождались своего звездного часа.
Уверившись окончательно в неуловимости своего межокеанского рыцаря, французская корона назначила его губернатором Северной Испаньеллы. Она хотела превратить его в домашнюю курицу и одновременно с этим освободиться от его мореплавательских капризов. Правительство надеялось, что, подобно доброму старому Моргану, и Генерал устремится набивать сундуки блаженными дублонами, превращаясь в ревностного гонителя своих вчерашних собратьев.
Де Грамон повысил шуточное наименование «джентльмены удачи», превращая его в правило. Его люди боялись, что он доведет его до конца, считаясь с желаниями своего народа, то есть того, кто представлял народ, Его Королевского Величества Людовика XIV. Реализация желаний народных в своем чистом виде походила на бездарно скованные виселицы, скрипящие под тяжестью чьего-то расплывшегося трупа.
Так начали зарождаться и первые бунтовские элементы на «Портаре». Они появились быстро и еще быстрее возросли численно, особенно после того как де Грамон добавил внушительное «губернатор» перед своим всеизвестным именем. Когда в середине октября 1686 года «Портар» покинул остров Тортуга и отправился к Порт-о-Пренсу, где де Грамон должен был взять на себя управленческие функции, возражения экипажа вспыхнули с полной силой. Эти возражения затрагивали всевозможные вопросы — от исконного флибустьерского стремления к перераспределению награбленного до деликатной темы о каком-то таинственном советнике, с которым капитан вроде бы общался и которого некоторые личности хотели заполучить и если этого не смогут, то хотя бы его уничтожить, чтобы не привлечь на свою голову неприятности.
Никто не знал об условиях договора между новоиспеченным губернатором и его золотым типиком, договора, заключенного несколько лет тому назад в одном холодном, неприветливом месте, окутанном мглой и фатальным количеством зеленых рифов. Большинство из тех, кто видел опутанного слухами и догадками советника, уже не числились в составе увеличивающегося судового стада. Другая половина, во главе с Шигизолой, умела держать язык за зубами, ясно сознавая, что данное положение зубного аппарата в состоянии сохранить их незначительную на вид, но хитрую и предприимчивую жизнь.
Но бунт все равно разразился, и тогда, когда до прибытия «Портара» в Порт-о-Пренс оставалось точно двенадцать часов. Именно такие промежутки времени история называет «ночами заклятия». Де Грамон был разбужен шумным стуком. Какой-то дурак грубо колотил в дверь через неравные интервалы. Генерал вскочил спросонья в надвинутой на темя ночной шапочке, схватил два пистолета с проверенным действием и устремился открыть дверь. Потом догадался о предупреждении своего шкафа, пошел и открыл его.
Золотой демон поднял лениво веки.
— Бунт начинается, да? Не бойся — тот, кто рвется снаружи, — это Франциск. Он тебе достаточно верен, раз пришел тебя предупредить.
— Ты мне посоветовал принять этот губернаторский пост! — сказал, задыхаясь, Грамон.
— Да, — устало зажмурил свои глаза человечек с несоразмерно большой головой и неразвитыми ножками. — Стать губернатором острова было самым разумным решением. Подобная должность обеспечивает спокойствие и здоровую пищу, я ведь прав? Или ты считаешь, что было бы приятнее в старости бегать в халате, крутить кривой саблей и кричать своим храбрецам: «Орлы мои, за мной, я неубиваемый!» Солгал ли я тебе когда-либо за время нашего трехлетнего взаимопонимания, м-м?
— Все так, как ты мне говорил, но бунт, бунт? — заупрямился де Грамон.
Блестяще-желтый советник начал объяснять невозмутимо:
— Бунт является совсем естественной реакцией на твое поведение. Не удивляйся — явно то, что хорошо для тебя, не так хорошо для других. Иди и убей Ле Буша — не прерывай меня, я знаю, что он твой друг, но он стоит в основе заговора.
Тут голова на миг замолчала и посмотрела испытующе на непонимающую физиономию капитана вертикальными зеницами из черного оникса. Но это действительно продолжилось одно мгновение, после демон продолжил:
— Если ты хочешь спастись от виселицы на своем собственном корабле, вместо того чтобы сидеть уныло в своем кресле, вслушайся внимательно в мои советы, как и прежде. Я тебе сказал — со мной ты всегда примешь самое подходящее в случае решение — то, которое является самым благоприятным для тебя. И иди открой, Боже, почему ты все еще ждешь?
«Боже? — промелькнуло в уме де Грамона. — Кто твой бог, коротышка?» Он засунул золотую голову в карман своей верхней одежды и пошел открыть. У порога, как предсказал демон, стоял Шигизола.
— Быстро, давай, быстро! Наверху — бунт!
Вот кто оказался самым верным, настоящей правой рукой. На какое спасение он рассчитывал в этом хаосе? Или подозревал о силе Демона? Это осталось неизвестным для хронистов.
На ступеньки выскочил Ле Буш, полуголый, размахивающий коротким мечом с чашечковидной гардой. Грамон выстрелил в него и повалил его. Тот простонал:
— Господи… какой выстрел… Я не хотел… Вспыхнул б…
Тень сомнения прокралась в мозг Грамона, какое-то «почему?» закрутилось там, но он его прогнал. Демон не лгал; советы, которые он давал, всегда указывали на точное действие. Они были проверены временем. Вот и сейчас… даже и не будучи предводителем бунта, Ле Буш мог бы споткнутся и пронзить нечаянно своего дорогого главаря.
— Отлично! — прорычал из кармана Демон. — Ты его убил, верно? Точно так! Успокойся и не спеши. Бери пример с меня, я никогда не спешу…
— Что мне делать? — лихорадочно растряс его де Грамон.
— Прыгай за борт, у тебя все еще есть шанс!
Франциск, называемый Шигизола, слушал ошеломленный этот невероятный диалог, который по логике материального мира должен был быть совсем невозможным. Он даже поднял зажженный фонарь, чтобы увериться, что ему это не снится.
