- Выходит, что так, - согласился Гольберг. - Это же ясно. Одного не могу понять... как мы не догадались об этом сразу?..
- Убийство... - Взгляд директора остановился на лунном глобусе. Убийство на Луне! Преступление в Радужном заливе! Но ведь это парадоксально, бессмысленно! В наши дни! Кто мог решиться, кто только...
- Это покажет следствие. - Майор Родин сухо прервал поток его восклицаний. - Но я сомневаюсь, чтобы это удалось определить отсюда, с Земли.
- Сегодня же ночью вы отправитесь на Луну. Завтра после обеда вы будете в Радужном заливе. - Директор щелкнул пальцем по глобусу. - Я все устрою. Вы получите сопровождающего. Но кого же? - Он потянулся к телефону, но в последний момент раздумал и посмотрел на Гольберга. - А как вы бы к этому отнеслись, доктор?
- Я собирался завтра на рыбалку, - не очень уверенно начал Гольберг, но, если майор считает, что я хоть чем-то могу быть ему полезен, я не возражаю.
Оставшуюся часть дня Родин провел в медицинских кабинетах, в баро- и термокамерах, на центрифуге. Когда перегрузки достигли восьми "g", он решил, что убийца - сам директор института, который стремится любыми средствами заставить его отказаться от полета на Луну. Врачам не понравилось его слишком низкое кровяное давление, но протокол они все же подписали и около полуночи следователь начал собираться в дорогу.
НЕДОРАБОТАННЫЙ СЦЕНАРИЙ
Ракета специальной службы, оставив в небе оранжевый след, исчезла где-то над Морем Дождей. За окном была тихая, загадочная ночь. Тихая, как мысль, и загадочная, как сфинкс. Синус придуум - Радужный залив.
- Меня чем-то влечет к себе этот пейзаж.
Молчание.
Родин оглянулся: он был один. Ну, конечно, кого же интересуют впечатления новичка, впервые очутившегося на Луне и таращащего глаза на мир кратеров и равнин, покрытых валами крутых гор, окаймленных необозримыми лунными морями, над которыми навис низкий, темный небосвод!
Майор отошел от окна, пересек кабину и неслышно, словно следопыт из старинных детских книжек, зашагал назад, туда, где находился командный пост.
- Насмотрелись? - Улыбка покрыла морщинками лицо командира экспедиции Глаца. - Сначала вам все будет в новинку, потом пообвыкнете, но не берусь утверждать, что полностью.
Раздался негромкий стук в дверь, и вошла стройная брюнетка лет под тридцать.
Родин встал и неловко поклонился - он еще не привык к скафандру.
- Майор Родин, - представил его командир экипажа, - следователь. Он прилетел, чтобы выяснить причину, которая толкнула Шмидта на этот... неожиданный шаг. Врач базы Рея Сантос.
- Следователь на Луне... - Врач подала майору руку. Маленькую смуглую руку с тонкими пальцами хирурга. - Кто бы мог подумать! Вероятно, для вас самого это неожиданность!
- Признаться, такое даже не снилось.
Родин заметил, как Рея Сантос пригладила непослушную прядь и оправила белый халат. Женщины везде одинаковы - и на Земле, и на Луне. Так почему бы здесь не возникать таким же конфликтам, как на родной планете?
- Я вам мешаю? - вдруг спохватилась она.
- Ну что вы. - Голос Глаца звучал не очень убедительно. - Майор лишь хочет узнать кое-какие подробности об этом печальном происшествии. Ничего больше...
- Ну что ж, тогда до свидания. Увидимся за ужином.
Глац поднял на майора глаза.
- Пожалуй, можно приступать к делу.
- Вы правы. О том, что произошло-в ту субботу, я уже в общих чертах информирован. Если разрешите, несколько дополнительных вопросов.
- Пожалуйста.
- Не могли бы вы нам подробнее рассказать о членах вашего экипажа? Чем каждый из них занимается и тому подобное...
- Хорошо. По-видимому, скромнее было бы рассказать о себе в конце, но для вашего удобства я поступлю наоборот. Как вам уже известно, я командир экипажа.
Родин кивнул.
- В случае необходимости меня заменяет Уго Нейман. Ему около сорока. Это опытный пилот, человек очень выдержанный, даже флегматик.
- Скорее стоик, - заметил Гольберг.
- Стоик так стоик. Затем инженер Борис Мельхиад, тридцати четырех лет, самый молодой мужчина в Радужном заливе. По характеру - прямая противоположность Нейману. Несколько вспыльчив, все хочет иметь сразу, но превосходный специалист, феномен в своей области. Затем...
- Извините, что я вас перебиваю, - вмешался Гольберг, - но вспыльчивость эта весьма относительна. Вы же понимаете, майор, настоящих холериков мы сюда не посылаем.
- Верно, - согласился Глац. - Затем радистка Ирма Дари. Недавно ей исполнилось двадцать девять лет. Ну, что сказать о ней? Интересная блондинка. Надежный работник... Перейдем к научным сотрудникам. У нас прямо филиал Академии наук. - Глац слегка улыбнулся. - Врача Рею Сантос вы уже знаете. Она печется о нашем здоровье. Относится к этому серьезно и столь неукоснительно, что это иногда даже действует на нервы. Кроме того, Рея сотрудничает с биологом Кристианом Маккентом. Маккенту около сорока. Они занимаются гидропоникой, ставят опыты на крысах, морских свинках и так далее. Я в этом не очень-то разбираюсь, ведь по профессии я авиаконструктор.
- Итак, шестеро. Остаются еще двое.
- Один из них - астроном Феликс Ланге. Ему под пятьдесят, но на вид он гораздо моложе. Добрый человек, каждому греху найдет оправдание, не любит из мухи делать слона. Его невозможно вывести из себя. Лишь в том, что касается его науки, он немного... - Глац на минуту запнулся, - недотрога. Ланге придерживается довольно своеобразных взглядов, и его теория - табу для всех. Никто не имеет права ее касаться. Ну, а так как за завтраком не очень-то принято говорить о турбулентности звездной материи, то с ним все ладят.
- Кто же у нас остается?
- Океде Юрамото, пятидесяти шести лет от роду. Он старше всех, даже странно, что медицинская комиссия его пропустила. Известный селенолог, это вы знаете. Его родина - Полинезия. Это заметно и по его внешнему виду, и по акценту.
- Ну, а что вы можете сказать о Шмидте? Кстати, нет ли у вас его фотографии?
- Что-нибудь найдем. - Глац вынул пачку цветных фотографий. - Здесь масса снимков - Маккент без аппарата шагу не сделает.
Майор Родин внимательно всмотрелся в снимок.
- Красивый мужчина. Он знал об этом?
- Да. - Командир искоса взглянул на фотографию. - Что касается женщин, Шмидт не отличался особой скромностью. Я бы даже сказал, что он был весьма легкомысленным.
- И к тому же пользовался успехом.
- Вот именно! Тут-то мы и подошли к тому, что меня крайне удивляет. И в работе, и в личной жизни Шмидту очень везло. Уж если бы мне пришлось составлять список потенциальных самоубийц, поверьте, Шмидт был бы последним, о ком я подумал бы. И тем не менее он покончил с собой. Как странно. Именно Шмидт, Шмидт, - повторил Глац.
