Формально убийство мафиозного лидера было вне компетенции Бюро. Как мафиози, Дон Парсонс был Бюро не интересен. Бюро занималось государственными преступлениями. Оно защищало государственный строй, конституционный порядок и господствующий экономический уклад. От посягательств шпионов, диверсантов, саботажников и террористов. Однако, так уж получилось, что Дон Парсонс был не последним человеком в экономике планеты. Он оказался, что называется «капитаном индустрии», входившим в «платиновую» сотню — промышленную элиту государства. В ту самую элиту, что на практике формирует господствующий экономический уклад, ту, что является становых хребтом этого самого уклада. Охранять который призвано то самое Бюро по защите Конституции. То самое Бюро, в котором служил специальный агент Рик Дженсон. Тот самый специальный агент Рик Дженсон, которого вызвал к себе заместитель директора регионального Отделения Бюро по оперативной работе и спросил, недобро уставясь на подчинённого:
«Уже слышал?»
«Ещё нет», — честно ответил специальный агент Рик Дженсон.
«Дилетантизм», — припечатал заместитель директора.
«Исправлюсь», — покаялся Рик Дженсон.
«Дон Иеремия Фелтон Парсонс, — милостиво подсказал заместитель директора. — „Святоша“ Парсонс».
«Не наш профиль, — не раздумывая сказал Рик Дженсон, демонстрируя шефу быстроту ума и профессиональную хватку. — Криминальный элемент, отошедший от дел босс мафии».
«Совершенно не наш профиль», — повторил Рик Дженсон.
«Похвально, — сказал заместитель директора, — но необдуманно и чересчур поспешно, сынок. Дон Парсонс, к твоему сведению, всё-таки был финансовый магнат. Величина значимая и, в некотором смысле, неприкасаемая. Фигура, обладающая определённым политическим весом, вхожая в сферы, нам труднодоступные, и обременённая кучей высокопоставленных знакомых. Уясняешь?»
«Понимаю, — сказал Рик Дженсон упавшим голосом. — Выезжаю немедленно».
«Не суетись, — сказал заместитель директора. — Экий ты нетерпеливый, спецагент Дженсон. Поезжай, но без этого… излишнего твоего фанатизма. Походи там, осмотрись, проясни обстановку. Когда вернёшься, доложишь. Уразумел?»
«Уразумел», — сказал Дженсон.
«Выполняйте, специальный агент».
«Слушаюсь», — сказал Рик Дженсон и повернулся не по уставу, через правое плечо.
Прибыв на место, Рик Дженсон постарался в точности следовать полученным от заместителя директора инструкциям. Он ни во что не вмешивался. Гуляя по периметру выставленного полицейскими оцепления, Рик Дженсон старательно фиксировал происходящее карманным видеорегистратором, сопровождая видеозапись словесным комментарием. Увлечённый видеосъёмкой, он не сразу заметил, как к нему подошёл оперативник из следственной бригады.
«Что вы тут делаете?» — спросил оперативник.
«Разве не видите? — сказал Рик Дженсон. — Снимаю».
«Здесь снимать запрещено», — сказал оперативник.
«Я свободный человек, — сказал Рик Дженсон, направляя объектив видеорегистратора на оперативника. — Я могу делать, что мне вздумается и ходить, где захочу. В рамках закона, разумеется». «Тем более, я нахожусь за полицейским ограждением. Разве не так, офицер?»
«Я с вами спорить не собираюсь, гражданин, — офицер расстегнул висящую на брючном ремне кобуру. — Немедленно отдайте мне флеш-карту и отойдите на сто метров от ограждения. Иначе я вас арестую за неподчинение приказам сотрудника полиции и воспрепятствование следствию».
«Ладно, офицер, — сказал Рик Дженсон, убирая видеорегистратор, — я понял, ухожу».
«Стойте, — полицейский чин выдернул из кобуры пистолет. — Никуда вы не уйдете, гражданин, пока не передадите мне ваш регистратор».
«Вы пожалеете, офицер, — сказал Рик Дженсон, медленно поднимая руки. — Вызовите вашего начальника».
Оперативник потянулся к рации.
«Не делайте резких движений, гражданин, — сказал оперативник. — Сейчас подойдёт руководитель следственной бригады».
«Это произвол, офицер, — сказал Рик Дженсон. — Я буду жаловаться».
«Жалуйтесь», — сказал оперативник.
«Что случилось, офицер?»
«Элизабет Бушелл, судебный следователь», — сказал Рик Дженсон.
«Специальный агент Дженсон — сказала Элизабет Бушелл. — Забавно видеть вас с поднятыми руками».
«Не скажу, что мне это нравиться», — сказал Рик Дженсон.
«Да, неприятно», — согласилась Элизабет Бушелл. — «Неприятно быть у кого-то на прицеле. Особенно, когда сам обладаешь правом наставлять на других оружие, приказывая им поднять руки. Офицер, опустите оружие. Это — представитель Бюро по защите конституции».
«Надо полагать, дело передано вам?» — спросила Бушелл.
«Увы, — сказал Рик Дженсон. — Официально дело вне нашей юрисдикции».
«Тогда что вы здесь делали?»
«Я же объяснил вашему оперативнику. Осматривался. На всякий случай».
«Может, тогда перейдёте за ограждение, агент Дженсон? Чтобы удобнее было осматриваться?»
«Нет, спасибо, судебный следователь Бушелл. Что мне надо, я увидел».
«Тогда не смею вас более задерживать».
«Всего хорошего», — сказал Рик Дженсон.
Зазвонил коммуникатор.
«Дженсон, вы где?» — спросил заместитель директора Бюро.
«В данный момент, — сказал Рик Дженсон, — я нахожусь на месте совершённого убийства».
«Отлично, Дженсон, — сказал заместитель директора. — Около пяти минут назад расследование было поручено Бюро. С этого момента вы возглавляете следственную группу, спецагент Дженсон».
«Польщён оказанным доверием, гражданин заместитель директора».
«Кажется, назревает конфликт интересов», — сказала Элизабет Бушелл.
«Меня только что назначили руководить следствием».
«Поздравляю», — сказала Элизабет Бушелл.
Издавна люди мечтали о личном бессмертии. Их вековая мечта воплотилась в Глобальной Евгенической Практике — основанной на ННИ (нанонейроинженеринге) технологии продления жизни. Благодаря повсеместному внедрению Глобальной Евгенической Практики удалось повысить среднюю продолжительность жизни до трёхсот пятидесяти лет, победить все известные человеку болезни, оптимизировать рост народонаселения в пределах освоенного космического пространства с помощью научно обоснованного метода — Девиационной Матрицы Социальной Неопределённости, базирующейся на Теории Тонких Математических Моделей, разрабатываемых в рамках новой передовой научной дисциплины — социомата, или математической социологии. Смерть перестала быть кошмаром, преследующим человека от самого его рождения. Риск безвременной кончины раньше определённого срока был сведён наноинженерами ГЕП к минимуму. Любые, даже самые тяжелые травмы, благополучно излечивались. Пострадавший мог умереть по единственной причине — если его мозг был фатально разрушен. Триллионы микроскопических наноботов, обитали в каждом человеческом теле с рождения, передаваясь от родителей к детям по наследству. Они — эти модифицируемые, самовоспроизводящиеся, невидимые глазу машинки напрочь сгубили традиционную медицину. Всё, что от неё осталось — профессия врача-реаниматолога. Да и то, врачом его называли по привычке, по сути-же он был не столько врачом, сколько высококвалифицированным системным программистом. ГЕП обещала изменить мир, и мир стал другим…
