Под темным лестничным переходом кого-то шумно трахали. Может быть, сам неизвестный художник или художница.
Все как обычно. Город, после разрушения старой столицы взявший на себя сомнительный ее титул, жил свой жизнью, продвигаясь во времени от минуты к минуте, от года к году не меняясь.
Поезд, похоже, опаздывал. Автоматика сбоила. В системах подземки лазили начинающие хакеры и опробывали свои навыки, часто полученные под гипнозом или наложенной памятью. Какой-то такой парнишка три года назад стал причиной серьезной катастрофы, испытывая на прочность систему защиты подземки, чайник-хакер перестарался и вызвал к жизни такие процессы, остановить которые он был не в состоянии. В результате три поезда прибыли на одни и те же пути одновременно. Перрон был сметен начисто, количество жертв зашкалило, и правительство объявило это происшествие террористической акцией. Потом в городе патрули долго останавливали каждого встречного-поперечного. Спрашивали документы. Кого-то даже посадили. Объявили траур. Парнишка, узнав о том, что он натворил, - задушил леской своего учителя, застрелился сам и мало кто знал, что этот маленький студентишка, ставший пеплом в городском крематории, и есть тот самый мифичесий террорист-одиночка, угробивший не одну сотню людей в метрополитене.
Впрочем это происшествие нисколько не улучшило качества компьютерной защиты подземки. Организация была государственная, а значит нечья.
Поезда все не было. В неофициальном руководстве по пользованию метрополитеном говорилось, что если поезд запаздывает более чем на две минуты, рекомендуется покинуть помещение станции и выйти на улицу. До критического срока было еще далеко, и Алекс снова прогулялся по перрону.
Последний, буквально оглушающий, аккорд подлестничной страсти оборвался на самой своей высокой ноте и в темноте зашевелились. Что-то шумно упало и послышался смех, потом нечто округлое с жестяным звуком покатилось по наклонной.
- Твою мать! - с чувством сказал кто-то.
- Сам дурак, - было ответом.
Снова послышалась возня. Осознав, что пялится в темноту подлестничного пространства уже слишком долго, Алекс начал медленно отходить в сторону.
- Прекрасный образчик современного искусства! - сказал некто за его спиной. - Вы так не считаете?
Чувствуя себя последним идиотом, Алекс обернулся.
У настенной картинки стоял среднего роста господин в клетчатом костюме неопределенного, но очень дорогого цвета. Галстук был завязан хитрым узлом и заколот алмазной шпилькой. В таком костюме не в подземке по углам отираться, а на личном роллере ездить...
- Это вы мне? - робости, которую испытывает большая часть общества при общении с так называемыми "повелителями жизни", Алекс не чувствовал. Он слишком хорошо знал эту породу людей.
- Вам-вам! Больше здесь никого нет и еще минуты две не будет точно. Посмотрите, как прорисовано! А? Какая сила жизни вложена в каждый мазок кисти! - похоже неизвестному действительно нравилась голограмма.
- Кисти здесь не было, - скучным голосом произнес Алекс. - Он баллончиком рисовал.
- Баллончиком!? - Неизвестный был поражен - Баллончиком!!? Это же просто гениально! Это восхитительно! Это невероятно!
Сила его восхищения была так велика, что Алекс стал немного сомневаться в собственных чувствах по поводу настенной анатомической живописи голографической краской. Может быть, действительно... Да ну, бред! Женские половые органы в формате один к пяти и ничего особенного.
- Да... Сила! Я повешу это у себя дома. Да! Обязательно! Как натурально написано? Я проверял!
- Незнакомец повернулся к Алексу с выражением откровения на лице, Честное слово.
- Верю, - сказал Алекс, разглядывая за спиной незнакомца полуголую девицу в нелепой юбке кислотно-зеленого цвета. Девица пускала в воздух дым, вдыхая его, Алекс не поверил глазам, из кальяна. Маленького, но натурального кальяна. "Сюр, - припомнил Алекс полузабытое слово. - Полный!"
- Да, да. Люблю старые вещи. Привык, - незнакомец проследил за взглядом Алекса. - Вы кажется тоже?
- Что?
- Я говорю, старые вещи любите.
- Старые вещи?
- Да. Они надежнее. Механизм более прост, а значит более совершенен. Очень надежно в использовании.
Почему-то на ум Алексу пришло, что у него дома в ящике стола лежит старый, еще механический револьвер. Вышедший из употребления задолго до последней войны. Механика в нем действительно была простая и наредкость надежная. По крайней мере, отказов не случалось.
- Что вы имеете ввиду? - Незнакомец нравился Алексу все меньше и меньше.
- Что имею ввиду? Да очень просто. Вот сейчас два поезда в этой подземке, напичканные электроникой, сложными механизмами, всякими там логическими цепями и прочими сложностями, несутся по туннелям на магнитной подушке и несут в себе кучу насмерть перепуганного народа. Они проскочили уже две станции на полном скаку, а вы знаете, что происходит на станции, когда мимо проскакивает поезд на скорости 500 километров в час? О! Зрелище апокалиптическое. Воздушная волна впереди, плющащая о стены, и огромная засасывающая воронка позади. А внизу контакты... Да. - Незнакомец удовлетворенно засмеялся, черты его неуловимо менялись. Что-то происходило с лицом, что-то неуловимое для глаза. - Эти два поезда не столкнутся лишь по нелепой случайности. Просто, по глупости оператора, который совсем обезумел от ужаса в комнате управления. Эти два поезда даже успешно затормозят, где-то неподалеку, и прибудут прямо сюда. Очень тихо и медленно. Правда, нагружены они будут одними полуспекшимися трупами, потому что термоизоляция самоотключилась. Автоматика... Ну парочка временно живых, конечно, будет.
В туннеле послышался шум. Что-то двигалось там, периодически задевая о стены изоляторами и падая на магнитную поверхность. Алекс начал продвигаться по направлению к двери.
- Д-да. Вам лучше идти, - сказал незнакомец сверкающим ртом, из которого торчали крупные острые зубы. - У нас с моей милашкой кое-какие дела с некоторыми из пассажиров. Милая!
Незнакомец длинным ногтем, нет, пожалуй - когтем, поманил девицу, стоявшую у стены. Девица изогнулась и прыгнула к незнакомцу, встав при этом на четвереньки. Затем оба посмотрели на Алекса. Девица не изменила облика, она осталась человеком, и это было еще страшнее.
- Иди. Я зайду к тебе, потом, - сказали голубого цвета губы.
А потом кулак ужаса вышиб Алекса из подземки, как волна углекислого газа вышибает пробку из бутылки. Последнее, что осталось в его зрительной памяти, это поезд, который тихонько, словно ягненок, идущий к жертвенному камню, выполз из туннеля, и незнакомец, открывающий двери обгоревшего вагона здоровенной лапищей, на которой все еще болтаются остатки клетчатого костюма.
