Подойдя к двери, я толкнул ее по привычке, но она не открылась. Я смутно помнил, что с дверью в моем доме было что-то не так, но не мог припомнить что именно. Несколько минут я упорно толкал дверь, пока не понял, что ее нужно тянуть. Я потянул дверь на себя и увидел за ней новенькую, еще не до конца просохшую стену. Прямо посреди стены стояли два огромных бетонных блока, а пространство между ними было заложено белым кирпичем. Сначала я не поверил своим глазам.
Бывает такое чувство, когда ты понимаешь, что нужно верить то ли глазам, то ли логике, но не можешь поверить ни тому, ни другому. Я больше привык верить логике, поэтому я прикрыл дверь и сделал большой круг по квартире, прежде чем снова взяться за дверную ручку. Честно говоря, я всерьез надеялся, что в этот раз за дверью окажется проход. Но нет, стена оставалась там же – весомая, грубая и зримая.
Тогда я попробовал использовать логику еще раз. Конечно же, подумал я, строители работали в темноте и очень спешили, стремясь порадовать новоселов, поэтому они построили стену не там где нужно. Ничего страшного в этом нет. Скоро начнут вселяться другие жильцы (я вспомнил женщину, которая кучеряила волосы) и заметят, что стена стоит не на месте. Если же они не заметят сразу, то я стану стучать им в потолок и стены; рано или поздно меня спасут. К счастью, у меня припасено на два дня еды, поэтому беспокоиться не стоит. На работе я сумею обьяснить ситуацию, а впрочем, если меня не будет несколько дней, то никто этого не заметит. Если же мое заточение продлится более недели, то я сьем кошку, а что же делать? – как и все люди, привыкшие к одиночеству, я хорошо себя знал и понимал, что смогу сьесь кошку, если это будет нужно для спасения моей жизни. Правда, потом судьба распорядилась иначе.
Было, по-видимому, около двенадцати, мои часы остановились и я определял время по солнцу. Делать было нечего и я решил осмотреть свои припасы и, если ничего нового не случится, почитать книгу. Из еды у меня оказалось: восемь банок рыбных консервов (припас к празднику новоселья), два батона хлеба, банка рисовой и банка овсяной крупы. Спичек, соли и сахара у меня не было. Две книги, которые я взял с собой были: Библия и «Робинзон Крузо». Я решил почитать Робинзона, потому что находил некоторое сходство между его ситуацией и моей. Когда я дочитал до того места, где Робинзон делает календарь, я взял карандаш и написал на клочке газеты: «Сегодня девятое апреля 1996 года. Первый день моего заточения.» Читать расхотелось и я стал смотреть в окно, надеясь кого-нибудь увидеть и позвать на помощь. С пятнадцатого этажа открывался прекрасный вид. Я мог видеть город километрах в семи или десяти от меня, несколько недостроенных домов, разбросанных в пустоте без всякого порядка, дорогу, которая шла в мою сторону, но потом разветвлялась – ни одна из веток не направлялась к моему дому. Вдоль дороги шло большое животное, кажется, корова. Чуть ближе женщина катила коляску с огромными пустыми коробками. За дорогой виднелся оазис тополей, возле него стоял автобус. Поля уже начинали зеленеть и это приятно радовало глаз.
Я отошел от окна потому что захотел пить. Странно, но до сих пор мысль о воде не приходила мне в голову. А должна была, потому что без воды человек погибает мучительной смертью на девятнадцатый день, как я слышал. Батареи были теплыми и это меня утешило. В крайнем случае, решил я, пропилю батарею пилочкой для ногтей и у меня будет много свежей горячей воды. А дырочку можно будет заткнуть чем-то.
Потом я пошел в ванную и убедился что вода течет. Строители постарались на славу. Значит, у меня был свой источник, не хуже, чем у Робинзона. В передней комнате, недалеко от дверей, стояла бочка, в которой плавили смолу. Сейчас застывшая смола оставалась только на дне, поэтому я решил наполнить бочку водой – на всякий случай, если будут перебои с водоснабжением. Я начал носить воду литровой бутылкой из-под молока (другой посуды у меня не было) и убедился что наполнить бочку будет не так-то просто. По просьбе кошки я налил воды в баночку.
Может быть, кто-то и не любит работать, но я не из таких.
Я не умею просто сидеть на месте, от этого устаешь. Когда я нашел себе занятие, мне стало легче и спокойнее на душе. Я возился с бочкой до конца дня и только тогда вспомнил, что ничего не ел. Я разделил свою еду на минимально возможные порции и решил есть по одной порции в день. Порций оказалось четырнадцать – больше чем достаточно. Я бы мог есть и больше, но решил немного похудеть. В последние месяцы я несколько раз начинал серьезно следить за своим весом, но больше суток не выдерживал. Теперь же у меня появилась прекрасная возможность. Я всегда умел извлекать пользу из самых неожиданных ситуаций. А кошку я решил не кормить, кошки живучие.
В ЭТОМ МЕСТЕ ЗАПИСКИ ПРЕРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ ЗАПИСЬ ОТНОСИТСЯ,
ВИДИМО, К НАЧАЛУ СЕНТЯБРЯ. ПОЧЕРК МЕНЯЕТСЯ, ЗАМЕТНО, ЧТО
АВТОР ОТНОСИТСЯ ОЧЕНЬ БЕРЕЖНО К КАРАНДАШУ И ПИШЕТ МЕЛКИМИ
БУКВАМИ, ПОЧТИ НЕ НАДАВЛИВАЯ НА БУМАГУ, ПОЭТОМУ НЕКОТОРЫЕ
МЕСТА НЕРАЗБОРЧИВЫ.
…сьела Дракошу. Как жаль, ведь я уже немного научил ее говорить. Я вспоминаю тот день, когда Дракоша впервые залетела в мое окно и Мурка бросилась на нее со скоростью стрелы, пущеной из лука. К тому времени Мурка стала мускулистой, поджарой, настоящей охотничьей кошкой. Говорят, что кошки настолько сильны, что способны загрызть даже человека. К счастью, Мурка меня любит. Но Дракошу она невзлюбила. Дракоша обычно спала, усевшись на люстру и только это спасало ее от расправы. Улететь она не могла, мешало сломанное крыло, которое сраслось неправильно. Конечно, рано или поздно Мурка бы ее сьела. Но жаль, Дракоша была умной вороной и знала целых восемь слов. Теперь мне не с кем будет поговорить.
Я не виню Мурку, ведь только ей я обязан тем, что пока еще не умер голодной смертью. Все же я очень исхудал, несколько месяцев мне было так плохо, что я даже не мог писать. Теперь немного легче. Я привык обходится минимальным количеством еды и просто не понимаю, как мог есть раньше такие огромные порции и еще чувствовать себя голодным через два часа после обеда. Сейчас я немного слаб, но выгляжу прекрасно – я рассматриваю себя в зеркале каждый вечер.
Зеркалом мне служит окно в кухне, оно очень запылилось снаружи и, если включить вечером свет, отражает меня не хуже настоящего зеркала. Хотя у меня выросла борода, но она не очень длинная и без единого седого волоса. Мне ни за что не дашь тридцать восемь. Похудев, я обнаружил мышцы на своем теле. Пока они не очень велики, но если не будет перебоев с едой, я буду заниматья упражнениями. Свободного времени у меня много.
Мурка действительно хороший друг и легко поддается дрессировке. Может быть, она поняла, что нам не выжить друг без друга и поэтому каждую пойманую птичку несет ко мне. Мы делим добычу по справедливости и едим сырой. Я научился разгрызать косточки и мои зубы, безнадежно испорченные кариесом, снова стали крепкими и здоровыми. Я не знаю чему приписать этот удивительный эффект – то ли голоданию, то ли регулярному употреблению птичьего мяса. Вначале я приманивал птиц хлебными крошками, но крошки слишком дороги и я придумал лучший способ: я разобрал шкаф и сделал из него одну довольно длинную доску, которую прибил к оконной раме (труднее всего было изобрести молоток). По этой доске Мурка регулярно выбирается на крышу и там охотится. Не знаю как ей это удается, но она всегда возвращается с добычей. Я попробовал собрать в комнатах пыль и полить ее водой, а потом посадить несколько ячменных зерен. К сожалению, зерна не прорасли. Я боюсь, что настанет время, когда я не смогу обходиться без витаминов.
