золоту. Потому что его никто особо не прятал: все четыре слитка, которые, по данным геолога, должны были храниться в цеху, оставались на месте, на специальном подносе возле выключенного тигеля. Единственной целью того, кто это делал, было причинение максимальных страданий.
— Интересно… очень интересно, — приговаривала Анна, изучая трупы; я в очередной раз поразился этому контрасту хладнокровия по отношению к чужой смерти и готовности впасть в истерику, если есть угроза для собственной жизни.
— Что же интересного? — решился спросить я.
— Перед интернатурой я окончательно выбирала специализацию, — ответила Анна, — думала стать судмедэкспертом. Но… не сложилось. Поэтому хирургия. Но какие-то навыки остались, чтобы понимать картину.
— Это делал человек, — ответила Анна, — зверь на такое не способен. Только разумные создания, которые прекрасно осознают, что и ради чего они делают.
— Конечно, — подтвердила Анна, — всей этой сверхъестественной хрени должно быть объяснение. И оно наверняка есть. Видимо у тех, кто устроил это, есть необходимая техника. Или дрессированные животные. Не знаю. Но за этим точно стоит разумная воля. А, значит, с ней можно бороться.
Если бы Анна знала то, что знаю я — она была бы не так оптимистично настроена. Ведь мне точно известно, что люди — далеко не единственные разумные существа на Земле.
Глава 7
В автопарке и на стоянке карьерной техники всё было очень плохо. Внедорожники выведены из строя до состояния полного непотребства. Возникало впечатление, что их поднимали в воздух и швыряли на бетонные плиты площадки со всей дури. Впрочем, может, тут и не было особой тайны: такое вполне мог сделать ураган. Автопарк находился на небольшой возвышенности, и порывы ветра тут могли быть гораздо сильнее чем ниже, где лес.
Но над карьерными самосвалами кто-то точно поработал: были разбиты критически важные электронные блоки, без которых электрические приводы ведущих колёс не запустить никак.
— Плохо, — констатировал Александр, — очень плохо.
Я не возражал. Честно говоря, после бессонной ночи и многокилометровых переходов сил не было.
— Что делать-то будем? — резонно спросил Антуан.
Геолог стоял и чесал в затылке.
— Ну слушайте… пешком в лесу мы далеко не уйдём. Да и вещи надо бы взять, припасы… — он поглядел на небо, — к вечеру только выйдем. До ночи пройдём километров пять. И ночевать на открытом пространстве… ну, такое себе.
— Согласен, — кивнул Майкл, — лучше вернуться в корпус. Снова укрепиться. Если он выдержал атаку один раз — есть хороший шанс, что выдержит и другой.
— Ты видел, что они сделали с плавильным цехом? — вмешалась Анна.
— Они? — уточнил геолог.
— Ну не один же человек это сделал! — врач всплеснула руками.
Насчёт человека у меня были большие сомнения, но я их оставил при себе. По крайней мере, до поры.
— Значит, по каким-то причинам они не смогли подогнать технику в лагерь, — Александр пожал плечами, — или чем они там это делали?
— А, может, просто не успели, — добавил Антуан.
— В любом случае, вариант ночёвки в лесу мне нравится ещё меньше, чем возврат под защиту стен административного корпуса, — резюмировал Александр, — надо вернуться. Попробую связаться по спутнику со штаб-квартирой. Они помощь обещали. Может, они как раз на подходе, а мы сейчас сами в панике убежим в лес, прямо в лапы к этому… этим…
Когда мы вернулись в лагерь, Солнце уже клонилось к закату. Не теряя времени, стали готовиться к ещё одной ночи. Дежурства теперь разделили на три части, чтобы в каждой смене было по одному боевику. Мы вызвались стоять с Майклом, во вторую очередь, благо никто не возражал.
Закончив укрепление нашего убежища дополнительными экранами и металлическими штырями из арматуры, мы готовились закрываться.
Александр вытащил спутниковый терминал наружу. Через пару минут он успешно дозвонился, и довольно долго говорил с кем-то на французском.
Я же, воспользовавшись ситуацией, подошёл к Антуану. Соня была со мной, но я пока не стал ей говорить о содержании будущего разговора. Кадровик, видимо, был готов к беседе, потому что, заметив меня рядом, достал из-за пазухи тот самый предмет, который он держал у груди почти всю прошлую ночь.
Это была статуэтка, сделанная из какого-то чёрного дерева. Она изображала странное существо с телом человека и головой льва. Судя по всему, скульптура была очень старой: дерево потрескалось, кое-где виделись прорехи.
— Ох… — выдохнула Соня, увидев предмет, — Арти, это ж сердце!
— Ты уверена? — Автоматически переспросил я, хотя не сомневался в её заключении.
— Да. Абсолютно!
Антуан заинтересованно приподнял бровь.
— Вы знаете, что это такое? — спросил он.
— Не совсем… — ответила Соня, заинтересованно разглядывая статуэтку, — точнее, я не знаю, что оно делает. Но я знаю, откуда оно появилось.
— Вот как?
— Но сейчас куда важнее другое, — вмешался я; если Антуан ничего не знает про наш мир и заброшки — то узнавать ему об этом совсем не обязательно, — эта… вещь. Она ведь защищала нас прошлую ночь, не так ли?
Антуан глубоко вздохнул. Погладил статуэтку. Посмотрел на небо, уже окрасившееся закатным багрянцем. Потом ответил:
— Есть некоторые вещи, о которых не принято говорить вслух. Но вам ведь это хорошо известно, верно? Вы не самые простые люди. Я не знаю точно, как вы связаны со всей этой историей. Да и не хочу знать, если откровенно. Я хочу дальше жить своей нормальной жизнью. Понимаете, о чём я? Я просто хочу, чтобы для меня лично это всё как можно скорее закончилось.
— Мы… понимаем, — осторожно ответил я.
— Моя бабушка жила в деревне, в Мали. Это не очень далеко отсюда — но сейчас туда попасть
