Подойти Сергей стеснялся, но он всегда знал, где Зина, чем она занята. У него появилось какое-то шестое чувство — ощущение Зины. Не видя девушки, он чувствовал, когда она приближается, вздрагивал, как будто коснулся тока. Зина нравилась ему чрезвычайно — такая жизнерадостная, такая энергичная. Зубы сверкают, глаза блестят, волосы, как флажок, вразлет по ветру. Вся праздничная — воплощенная радость. Сергей знал все оттенки выражения ее лица, морщинки вокруг коротенького носа, серую мушку перед левым ухом. Вообще он знал о Зине все. Знал, что она родилась на Херсонщине, что батько у нее умер, а мать жива и к 27 августа, ко дню рождения матери, готовится посылка — шелковая косынка и сукно на юбку. Знал, что Зина год училась в балетной школе, но бросила, потому что танцы — «это не дело». Знал, что Зина живет в общежитии со сварливой бетонщицей Галей и что. о Зине вздыхает Вася-монтажник, но Зина его отвергла, потому что у парня была любовь с Галей; и Зина сказала: «Ты, Вася, шатун, кто твоим словам поверит? »
Сергей знал еще, что Зина не любит конфет, предпочитает соленые огурцы, что хозяйничать она не умеет и, по мнению Данилушкина, такую «куховарку» и замуж никто не возьмет. Все знал Сергей, ни о чем не спрашивая, потому что слух его обострялся, как только произносилось имя «Зина» и все сказанное Зиной или о ней сак бы гравировалось в памяти.
А друг другу они говорили только «здрасте.» По утрам, завидев Зину издалека, Сергей начинал лихорадочно соображать, пора кивать головой или пока рановато, лучше сделать еще пять шагов. И обычно Зина здоровалась первой. Сергей получал сверкающую улыбку и отходил, согретый радостью. Он знал, что такие же улыбки достаются Валентину, монтажникам, бетонщикам, даже Данилушкину, но это не смущало его. По вечерам, лежа в постели с закрытыми глазами, он вспоминал Зинину улыбку и мечтал о завтрашней, такой же солнечной.
5
Однажды, собираясь на работу, Сергей застал друга за странным занятием: тот пересчитывал листки в отрывном календаре.
— Двадцать два осталось!—сказал Валентин со вздохом.
В самом деле, срок практики истекает. Чем глубже вникал в дело Сергей, тем быстрее мелькали дни, до отказа заполненные заботами. Контора, склад, башня, ремонтные мастерские, опять башня, снова контора, вечер за книжками, и в девять часов веки слипаются неудержимо, подушка притягивает голову, как магнит. Вот и практика кончается, через двадцать два дня в Москву...
— А ты очень хочешь уехать?—спросил Сергей.
— Конечно, хочу. Каждую ночь вижу во сне метро, телевизор и ванну с.газовой колонкой. Хочу пойти в театр, в Большой и в Художественный, хочу в Лужники, на стадион, и в шашлычную тоже.
— Силен в тебе Белопесоцкий, — заметил Сергей. Фамилия эта стала для них нарицательным словом, почти ругательством. И Валентин обиделся.
— А что плохого? Все, что нужно, мы осмотрели, в работу втянулись, справляемся. И вообще, — примитив эти ветростанции. В энергетике есть гораздо более масштабные проблемы. Может быть, я вообще изменю тему диплома.
— Ах вот как, ветростанции примитив? Значит с ветроэлектрическими заборами покончено? А ну-ка выкладывай, кто тебя громил в воскресенье?
— Все громили, — признался Валентин.— Сначала я понес проект к Илье Петровичу. Он посмотрел и говорит: стрельба из пушек по воробьям. Климат я изменить не сумею. Только в приземном слое ветер будет потише, как за лесной полосой. Но деревья сажать легче, чем строить ветростанции. Ну, я не согласился, поехал разыскивать «дядю Ветра». Представь —
узнал меня, вспомнил озеро Великое. И идею похвалил. «Но заниматься ею, — говорит, — рано. Вот мы сооружаем сейчас самую первую ветростанцию, а для электрозаборов нужны тысячи и тысячи. Никак нельзя поднимать такую фантастическую проблему сейчас. Мы можем дискредитировать великое дело использования ветра. Сегодня наша задача — выстроить первоклассную ветростанцию. А об управлении климатом стоит написать роман, если есть способности к тому». Понимаешь — романы писать! Мне!!!
— Неправильный ты человек, Валька, — сказал Сергей. — Ну, конечно же наша задача строить первоклассную ветростанцию, следить, чтобы бетон был по стандарту, швы надежнее,.. Одним словом, делать дело.
— Разве я не делаю? Не хуже тебя. Но скучное — скучно, и притворяться я не хочу.
— А если бы ты... — начал Сергей.
Но тут друзья взглянули на часы, и спор пришлось прекратить. Валентин поспешил на базу принимать железобетонные блоки, а Сергей — на перекресток: ловить попутную машину, чтобы не плестись в гору пешком.
6
Плестись все же пришлось. Медленно шагая по пыльным камням, Сергей глубоко дышал (шаг—вдох, шаг —выдох) и мысленно продолжал прерванный спор.
— Я делаю дело не хуже тебя. Но скучное — скучно, и притворяться я не хочу, — сказал Валентин.
— А я притворяюсь?
Сергей придирчиво допросил себя и честно
признался: да, и он не прочь уехать. Театр и шашлыки его не волнуют, но он с удовольствием полежал бы на диване у себя в комнате, почитал бы, только не о кранах-манипуляторах. Краны ему немножко наскучили.
«Как-то неверно у нас головы настроены,— со вздохом подумал Сергей. — Не только у нас, у писателей тоже. Пишут все о великих полководцах, изобретателях, артистах, как будто нет на свете солдат, слесарей и домашних хозяек. Вот и здесь: строится электропередача в чужую страну — несколько сот вышек, несколько тысяч опор. Автор идеи один — дядя Миша — остальным нужно копать, бетонировать и сваривать. Дворцы рисовать заманчиво, но кто-то должен класть кирпичи. Не научились мы с Валькой любить кирпичи, вот в чем наша беда».
Шаг — вдох, шаг — выдох. Пыль скрипит на зубах. Жара. По лбу струится пот, разъедает глаза. Далеко еще. Отдохнуть? Нет, рановато, мало прошел. Шагай вперед, Сергей, шагай, хотя бы до поворота.
Шаг — вдох, шаг — выдох. А мысли плетутся своим чередом: «Валентин мечтает о дворцах и не любит кирпичи. Так нельзя, он молодой инженер, его назначение — делать малые дела. В малых делах своя прелесть. Помнишь, Валька, будучи пионерами, мы проводили электричество в колхозе? Копали ямы, столбы ставили — не дворцы! А потом девушка в желтом платке обняла меня и сказала: «Спасибо за свет!» Сколько лет прошло — до сих пор помню. Это «спасибо» для меня, как медаль».
Вот и поворот. Но Сергей забыл об отдыхе. Новые мысли захватили его:
«На озере Великом я слышал «спасибо» своими ушами. Там работа была мелкая, и заказчик рядом. Здесь мы трудимся для чужой далекой страны. Но ведь они существуют — те люди, которым мы доставим электричество. Чернокожие школьники обрадуются, когда в хижинах зажгутся лампочки. Тысячи уст скажут «спасибо» на чужом языке. Мы-то с Валькой не услышим, но спасибо будет сказано».
