— Об этом позаботится моя редакция.
— Вы владеете огнестрельным оружием?
— Не лучше, чем рядовой-пехотинец.
— И только-то? Дорогой мой этого явно недостаточно. Да-с, вы, молодые люди, почему-то не придаете стрельбе должного значения. Все вы пчелы без жала. Как же вы будете защищать родной улей, если на него кто-то нападет и из-под вашего носа утащит весь мед? А? Как бы там ни было, человек, отправляясь в Южную Америку, должен быть на «ты» с оружием. Кем бы не оказался профессор Челленджер: расчетливым мистификатором, сумасбродным фанатиком, или, что, скорее всего, великим ученым первопроходцем, в тех краях, куда мы отправляемся, нам придется пережить многое такое, что в Англии никому и не снилось. Какое у вас ружье?
Не ожидая ответа, он подошел к дубовому шкафу и открыл дверцу. Я увидел ружейные стволы, выстроенные в ряд, что напоминало сверкающие серебром органные трубы.
— Сейчас что-нибудь для вас подыщем из моей батареи, — сказал он.
Он вытаскивал одно за другим ружья, открывал затворы, ими щелкал и затем, заботливо похлопывая и поглаживая, как добрая мать — своих детей, аккуратно ставил на место.
— Видите, этот образец называется Блэнд-577. Надежная вещь, смею уверить. Вот этого красавца я сумел одолеть благодаря ему, — он посмотрел на белого носорога. — Успей он проскочить на десять ярдов ближе, и я сам бы сделался одним из трофеев его коллекции.
«Кто смел сказать, что сей свинец
Замешан на крови?
Спасенной жизни он — гонец
И радости любви».
Надеюсь вы знакомы с поэзией Гордона, воспевающего лошадь, ружье и человека понимающего в них толк? А вот — прекрасная штука с телескопической наводкой, модель Блэнд-470. Здесь, между прочим, очень удобное устройство, обеспечивающее выброс отстрелянных гильз с обеих сторон затвора. Прицел, я вам скажу, — отменный. Три года назад мне на пару с этой винтовкой пришлось вступить в схватку с целым полчищем перуанских работорговцев. Бывают в жизни моменты, когда нельзя занимать нейтральную позицию. Иначе навсегда утеряешь человеческое достоинство. Я — воитель — одиночка, в союзе лишь с этой безукоризненной старушкой, — он ласково погладил ладонью винтовку снизу цевья, — наводил панику в рядах приверженцев права рабовладения. Вы вероятно удивитесь, но как противники, так и сторонники допотопных законов сошлись в одном, а именно в том, что прозвали меня: «Бич Божий», хотя имя мое не было зафиксировано ни в одной синей книге. Впрочем, это понятно само собой. Иначе я не имел бы возможности сейчас с вами говорить. Итак, я сделался воином-одиночкой: сам начинал военные действия, сам был и командиром и солдатом, сам же и прекращал сражение. Вот эти маленькие отметки на стволе я всякий раз наносил после того, как отправлял на тот свет очередного негодяя. А вот эту, самую большую, я поставил после того, как в прибрежных заводях реки Путомайо выследил и пристрелил главаря работорговцев Педро Лопеса. Так, а вот эта, по-моему, вам будет в самый раз. — Он вытащил из гнезда изящную посеребренную винтовку. — На прикладе — каучуковая подушка, чтобы смягчить отдачу, прекрасный прицел, пяти-патронная обойма. Словом, можете смело доверить свою жизнь этому оружию.
Вручив мне ружье, он закрыл дверцу шкафа на ключ.
— Кстати, — сказал он, опять присаживаясь в кресло. — Что вам известно о профессоре Челленджере?
— До сегодня я с ним не был знаком.
— Точно так же — и я. Скажите, разве не забавно, что мы оба отправляемся в дальнее плавание, полагаясь на указания едва знакомого человека? Насколько я заметил, он — весьма высокомерный, дерзкий субъект, и не пользуется особой симпатией среди своих ученых собратьев. Каким же образом вы с ним повстречались?
Я вкратце пересказал мои утренние приключения. Рокстон внимательно слушал, затем разложил на столе большую карту Южной Америки.
— Я думаю, что Челленджер не лжет, — сказал он. — Он говорит чистую правду. У меня есть основания так считать, так как хорошо знаю те места. Южная Америка — моя слабость. Если, к примеру, проехать ее в длину от Дарьенского Залива до Огненной Земли, то поймешь, что ничего более чудесного в мире быть не может. Эта страна до сих пор для многих остается за семью замками. А что предстоит ей в будущем, — никто не может даже представить. Я исколесил и исходил пешком за три года почти весь континент. Действительно, в самых разных местах мне часто приходилось слышать удивительные легенды. В основном эти рассказы были многовековыми преданиями индейских племен. А знаете, чем лучше узнаешь Южную Америку, тем больше проникаешься убеждением, что в этих краях возможно все. Местные жители населяют в основном узкие прибрежные долины, а чуть подальше начинается обширная terra incognito, где никогда не ступала человеческая нога. Вот, например, тут, — он орудовал сигарой, как указкой, — на возвышенности Манту Гросу, или вот здесь, где сходятся границы трех государств, можно встретить самое невероятное. Как сегодня уже говорил Челленджер, бассейн Амазонки превышает 50 000 квадратных миль. На этой огромной площади расположились непроходимые тропические леса. Гигантские стволы и лианы производят впечатление леса-великана. Впрочем, это — так и есть. Расстояния здесь такие, что, очутись, например, с вами вдвоем в бразильских джунглях, мы бы могли при этом быть друг от друга отдалены дистанцией равной той, что лежит, скажем, между Шотландией и Константинополем. Когда наступают сезоны дождей, уровень воды в Амазонке поднимается по меньшей мере футов на сорок и кругом возникают непролазные топи. В таких краях только и ожидать всевозможных тайн и чудес. Может быть, нам и посчастливится некоторые из них разгадать. Почему бы нет?
К тому же, — лорд Рокстон улыбнулся довольной улыбкой, — там постоянно придется рисковать жизнью, а мне, как закаленному спортсмену, ничего другого и не надо. Я, как старый шар для игры в гольф: белый лак с меня давно облупился, а потому можно не боятся царапин. Риск, опасность и все прочее, мил — юш, придает нашей жизни особую прелесть и пикантность. Мы чересчур разбаловались, изнежились, привыкли к городскому комфорту. Честно говорю, сытое, благоустроенное существование — не по мне. Дайте мне оружие, широкий простор, и я отправлюсь на поиски того, что заслуживает быть найденным. Чем только мне не приходилось заниматься: воевал, летал на аэроплане, участвовал в скачках. Но охота на невиданных чудовищ, которые могут лишь привидеться в бреду тропической лихорадки, — это — нечто совсем новое. Не так ли?
Он весело рассмеялся.
Наверное, я чересчур увлекся описанием моего нового знакомого, но нам предстоит много времени провести вместе, и поэтому мне хотелось бы передать мои первые впечатления об этом человеке, как можно шире: не обходя вниманием особенности и нюансы его характера, мышления, речи.
