Хорошо, что Абрамс вспомнил о завтраке. Коскинен действительно проголодался. Однако он колебался. Девушка как бы прочла его мысли.
— Садитесь, ешьте. Не могли же все ваши злоключения лишить вас аппетита. Я, пожалуй, тоже что-нибудь съем.
Вивьена улыбнулась.
— Благодарю, мисс Абрамс, хотя заботясь о нас, вы не забываете о себе.
— О, теперь мы в одной армии.
— Я не так уверен в этом, — сказал Трембицкий.
— Что ты имеешь в виду, Ян? — спросил Абрамс.
— Но…
— Ты же знаешь, я не предлагаю ничего экстраординарного. Самое главное, выручить Лайва и всех остальных участников экспедиции. Мы будем действовать осторожно, но вполне возможно, что настанет момент, когда… — Абрамс замолчал.
Трембицкий закончил за него фразу:
— … когда нам придется выступить в войну с собственным правительством.
— Да… по крайней мере с Маркусом. Я говорю тебе, что у него мания величия и его нужно остановить.
— Не будем бросаться словами, Нат. То, что мы имеем сейчас, это не неофашизм, это цезаризм. Да, да, цезаризм, слегла модифицированный, так как появился в республике более сложной по структуре, чем Рим тех времен. Но цезаризм появился, как веление времени, как средство выживания в ядерном веке. Не захочешь же ты свергнуть Цезаря, обречь страну на гражданскую страну, ослабить ее для окружающих варваров.
— Я о такой чепухе даже не думаю!
— И тем не менее, это так. Это выступление вызовет расслабление социальных сил в стране и, как следствие, экономический хаос. А когда это произойдет — общество не сможет производить достаточно, чтобы удовлетворить собственные нужды и тогда откроется прямой путь для открытого диктаторства. Народ потребует сильного правителя, лучше пожертвовать свободой, чем видеть, как голодают твои дети. Так считает большинство.
У Маркуса миллионы сторонников именно потому, что вы не смогли разрешить многие проблемы образования, равномерного распределения благ цивилизации, социального вакуума. Если же сейчас высшие классы Америки передерутся между собой, то положение будет еще хуже. Может быть, Маркуса можно будет уничтожить, но его сторонники сразу покончат с нами. А если даже забыть о практических трудностях всего предприятия, то нельзя забывать, что на нас лежит громадная ответственность перед обществом, которая не позволит нам пускаться в опасные авантюры.
Ли нагнулась к Коскинену и прошептала:
— Он из Центральной Европы. Папа нашел его в каком-то польском городке и уговорил приехать в Штаты.
Коскинен с почтением посмотрел на Трембицкого. Война и послевоенные годы были трудными и в США, но сюда по крайней мере не вторгались иностранные войска, сеявшие хаос и разрушения в стране, которая подверглась удару ракет с ядерными головками. И, если, несмотря на голод, этот человек нашел время, чтобы получить образование…
— Только пойми меня правильно, — продолжал Трембицкий. — Я не предлагаю покорно подчиняться Маркусу и не сопротивляться ему. Ты мужественный человек, Нат. Думаю, что я тоже не из трусов. Но Дженераль атомик это не наша личная империя. Это военная мощь страны и она должна оставаться ею.
Кроме того, ты слишком на виду и ты не можешь предпринимать ничего, что не было бы замечено обществом. Поэтому ты и не можешь организовать заговор.
— О, ты признаешь, что нужен заговор? — сказал Абрамс.
— Не знаю. Может быть, дат, а может и нет. Все произошло слишком быстро и у меня не было времени подумать.
— Но времени и так слишком мало, — напомнила Вивьена.
— Когда Маркус идет по следу… да. Но я не вижу, как мы можем спрятать вас на длительное время. Разумеется, у нас большой штат, но это не организация. А вам нужна организация, со службой разведки, с тайными убежищами… с людьми, которым можно верить…
Трембицкий удивленно посмотрел на него:
— Ты имеешь в виду Ганновея?
— Не знаю. Но мы можем проверить это.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — вступила в разговор Ли. — Но что касается эгалий…цев — это звучит обнадеживающе. Я была на их митингах, говорила со многими. Отце, это действительно хорошие люди.
— Возможно, — хмыкнул Трембицкий. — но насколько они эффективны?
— Сам Ганновей круто сваренный тип. Мы можем связаться с ним, хотя в этом много риска… но где его нет?
Трембицкий кивнул:
— Я запущу машину, чтобы колеса начали вертеться. Для начала мы соберем информацию, оценим ее и тогда решим, как поступить. Некоторое время мы сможем укрывать здесь наших друзей. Но чем скорее мы пристроим их в безопасном месте, тем лучше.
— Хорошо. Тогда начнем, — Абрамс повернулся к Коскинену и Вивьене.
— Мне жаль сейчас расставаться с вами, но у меня много дел. Поговорим о деталях позже. А пока Ли позаботится о вас.
Трембицкий подошел к генератору и Коскинен продемонстрировал его действие. Секретарь осторожно потрогал его, осмотрел со всех сторон и удалился. За ним последовал и Абрамс.
— Закончите завтракать, — сказала Ли. — А я распоряжусь насчет комнат. Я скоро вернусь.
Коскинен был счастлив. Пища, кров, могущество хозяев этого дома благотворно подействовали на него.
— Я думаю, — сказал он, набив рот пищей, что мы в безопасности.
— Да? — спросила Вивьена, она едва притронулась к еде. Коскинен видел, что тревога все еще владеет ей и хотел рассеять ее. Но язык его заплетался.
— Прости, — сказала она немного погодя, — но меня столько раз били и пытали, что я уже не могу поверить в Санта-Клауса.
— Даже если папа Абрамс наденет белую бороду и войдет сюда? — рассмеялся он.
Она хмуро улыбнулась и потрепала его по руке:
— Пит, ты очень необычный человек.
Послышались легкие шаги Ли. Коскинен поднялся и посмотрел на приближающуюся девушку. Он думал, что она так красиво и он несомненно влюбится в нее…
— Позавтракали? — спросила она. — Хорошо. Тогда идем со мною. Вы, разумеется хотите вымыться и спать.
— Только не спать, — сказал Коскинен. — ведь мы приняли возбуждающего.
— О, я забыла. Тогда я покажу вам наш дом и предложу какие-нибудь развлечения.
— Ты так добра к нам.
Глаза Ли стали серьезными.
— Ты же друг Дэйва, Пит. Он много рассказывал нам о тебе. И ты уже успел сделать на Земле много хорошего.
— Я? Когда?
— Благодаря тебе уничтожен этот проклятый Кратер… и вероятно, китайцы, проникшие туда. — она тряхнула головой и волосы ее растрепались. — Я до сих пор не могу поверить, что это произошло.
— Это только случайность. Я спасался от агентов и…
— Идем. — она взяла его за руку и повела. Вивьена молча пошла за ними.
