Кроме того, прослышав об использовании на Мадагаскаре ядерного оружия и усмотрев в этом какую-то непонятную выгоду для себя, на остров толпами рванули фанатичные приверженцы некоторых террористических организаций. Эти ребята быстро превратили и без того не отличающийся особой упорядоченностью конфликт в самый настоящий вооруженный бедлам. Война повстанцев против правительственных сил моментально переросла в войну типа "все против всех" и начала быстро набирать обороты.
По уши погрязнув в перестрелках, теряя своих людей и отчаявшись навести на Мадагаскаре хотя бы жалкое подобие порядка, миротворческие силы ООН попросту собрали манатки и разбежались по домам, предоставив остров своей судьбе. Не сдерживаемая больше ничем и никем война, естественно, не обращала внимания на какие-то там существующие только на бумагах границы, и вскоре уже весь юг Африки превратился в зону боевых действий. Организация Объединенных Наций, опустив руки и будучи не в силах ничего предпринять, беспомощно на все это смотрела, а Гильдия Ранговых до сих пор не пришла в себя после полученного удара и была озабочена сугубо своими внутренними проблемами. Так что ситуация для разгорающейся всеобщей войны складывалась самая что ни на есть подходящая.
Между тем все остальные страны, не затронутые Мадагаскарским кризисом, с этаким доброжелательным любопытством посматривали на происходящее и подумывали о том, не затеять ли им между делом тоже какую-нибудь маленькую войнушку со своими соседями. Например, в американском конгрессе всерьез обсуждался вопрос о начале военных действий против Индонезии, у которой кое-где среди плантаций кокосовых пальм неожиданно обнаружились довольно значительные запасы урановой руды, а измученная энергетическим кризисом Великобритания с вожделением посматривала на нефтяные скважины Саудовской Аравии.
Время, которое историки в будущем назовут Войной Пяти Дней, приближалось семимильными шагами.
Но меня все это не интересовало. Покинув объятую хаосом Африку, на пропитанном тухлой рыбой корабле я добрался до Лиссабона, а оттуда уже на поезде отправился в то место, которое некогда считал своим домом.
Поразительно! Столько лет прошло, а мой родной городок почти не изменился. Все те же унылые пятиэтажки и разбитые дороги. И только люди стали другими. Нервными. Дерганными. Озабоченными... Или это мне только так казалось? Трудно сказать.
Побродив по знакомым улицам и вдоволь налюбовавшись теми местами, где мне когда-то приходилось удирать от жаждущих расквасить мне нос одноклассничков, я отправился полюбоваться на базу Гильдии, где я в свое время учился... Э-эх. Счастливое было время. Хоть и тяжелое, но все равно счастливое.
Та самая школа, которая сумела за несколько лет превратить меня из не в меру доверчивого мальчишки в тертого жизнью Хранителя была абсолютно пустой. Некогда надежно запертые ворота были широко распахнуты и подперты кирпичами, наблюдательная вышка исчезла без следа, а колючая проволока топорщилась рваными клочьями. Внутри здания, в комнатах и коридорах которого некогда днем и ночью горели огни и шелестели своими страницами учебники, теперь было темно и тихо.
Пошлявшись по округе и кратко побеседовав с пьяненьким местным сторожем, который на мой вежливый вопрос: "Что здесь раньше было?" буркнул что-то насчет того, чтобы всякие-разные не лезли не в свое дело, я повернулся и потопал обратно в город, чтобы начать свою новую жизнь.
Самое интересное, что меня никто даже не пытался искать. После ядерного взрыва на Мадагаскаре и последовавшей за ним красивой детонации остаточной Силы, Гильдия Ранговых выслала на раздираемый войной остров нечто вроде следственной группы, дабы точно разузнать, что же там такое случилось. Так вот: эта самая группа, пошлявшись с неделю по джунглям (и потеряв двоих своих членов по причине неприятностей с повстанцами), поспешно закруглила все свои дела и вернулась в Париж. А на следующий же день Гильдия официально объявила о гибели двух своих Хранителей и принялась рьяно обивать пороги тибетских монастырей, дабы вынудить спрятавшегося там старичка принять свой долг последнего оставшегося на Земле Хранителя и подчиниться кодексу.
Неожиданно для себя самого (честно говоря, такого я никак не ожидал) я оказался мертвым и был сброшен со счетов. Однако, как ни странно, я от этого нисколько не расстроился. А почему должно быть иначе? Ведь я получил именно то, что желал - спокойствие и свободу.
Вернувшись в родной город, я снял квартиру, нашел себе подходящую работу и попытался жить как все. Тихо и незаметно.
Здесь, вдали от всех тревог действительно можно было жить. Никаких перестрелок, никаких взрывов на улицах, а бродящие по улицам люди не имели привычки повсюду таскать за собой автомат Калашникова. И если не смотреть телевизор, не читать газеты и не слушать радио, то можно было даже забыть о том, что где-то там, за тысячи километров от этого спокойного и мирного городка, бушует война и ежедневно гибнут десятки или даже сотни людей.
Впервые за шесть лет я жил, не рискуя словить пулю в спину или подорваться на каком-нибудь фугасе. Впервые мне не приходилось любоваться на лежащие посреди городской улицы исковерканные взрывами тела женщин и детей. Здесь можно было просто жить и не бояться.
Я даже заново научился любить жизнь.
А потом все снова перевернулось с ног на голову.
* * *
Я влюбился! В первый раз в жизни. В двадцать пять лет. Как мальчишка.
О, Господи! Я влюбился...
Очевидно, эта спокойная и размеренная жизнь не пошла мне на пользу. Я расслабился, размяк, позволил обычной человеческой жизни подобраться поближе и вцепиться мне в нос. Я позволил себе влюбиться и не просчитал заранее, чем обернется для меня этот шаг. А ведь должен был.
Это совершенно разные вещи: притворяться, что ты живешь как все, и на самом деле быть таким как все. Я забыл эту нехитрую истину и, не заметив, перешел незримую границу, отделяющую меня от остального мира. На некоторое время я перестал быть Хранителем и стал просто человеком.
А ведь в свое время меня предупреждали...
Она не имела особо красивого личика или идеальной фигуры. Она не была фотомоделью и не имела виллы на берегу Черного моря. Если честно, то она вообще не представляла из себя ничего особенного. Обычная девушка. Серенькая и неприметная.
А еще она была невероятно, просто чудовищно одинока.
Это самое одиночество я и почувствовал, когда проходил мимо. И задержался, дабы разузнать, кто и по какому поводу здесь отравляет атмосферу своей беспричинной тоской?
Сначала я заметил только большой полосатый зонт, под которым она пряталась от моросившего в тот день дождя. Потом обратил внимание на промокшие насквозь туфельки и постоянно шмыгающий нос.
