— Так и было, пока я не встретил вас.
Ее лицо утратило всякое выражение.
— Зачем вы здесь? — спросил он. — Понятно, не потому, что испытываете желание.
— Я вам сказала — общественный визит.
— Приказ вашего начальства? Удивительно, но какой?
— Отговорить вас от глупости продолжать игру, которую вы ведете, — она пожала плечами. — Штайфломайс оказался не в силах отговорить вас. Может быть, я смогу.
— Какой способ вы выберете?
— Разумный. Логика. Разве вы не видите, что связались с тем, чего никогда не поймете. Вы не просто мелкий раздражитель для людей, которые обладают почти полной властью над параллельными…
— Симуляциями? А что они симулируют?
— Вы бестолковы, профессор. Они симулируют Землю, естественно.
— Какую из Земель они отображают? Эту?
— Вы думаете, что ваша Земля чем-то отличается от других? Они все одинаковы. И ваша просто последняя из многих. Вы знаете, сколько их было?
— Мне известно шестнадцать.
— Более тысячи…
— Значит, всего вы уничтожили 986. И я думаю, что на всех Землях было население. Вы убили миллиарды людей! — Фаустаф не смог сдержать дрожи при этих подсчетах.
— Они задолжали нам свои жизни. Мы должны были их взять.
— Я этого не допускаю.
— Включи телевизор. Послушай новости, — внезапно предложила она.
— Зачем?
— Включи и посмотри.
Фаустаф подошел к телевизору и повернул включатель. Для удобства он выбрал англоязычный канал. Интервьюировали группу людей. Они выглядели мрачными, а голоса их были наполнены фатализмом.
Как понял Фаустаф, между Востоком и Западом должна быть объявлена война. Они обсуждали, какие районы будут затронуты меньше. В результате они так и не смогли определить безопасный район.
Фаустаф повернулся к Мэгги Уайт, которая вновь улыбалась.
— Это атомная война? Я не могу предположить такое. Я думаю, это невозможно.
— З-1 обречена, профессор. Это ФАКТ. И пока вы беспокоитесь о других симуляциях, ваша собственная накануне краха. Вы не можете проклинать за это кого-то другого… Кто вызвал гибель З-1, профессор?
— Это должно быть вызвано искусственно. Ваши люди…
— Ерунда! Это возникло в вашем обществе.
— Кто это сделал?
— Они, я думаю, но не уверена. Это не в их интересах, уверяю вас. Когда такое происходит на планете… Они верят в утопию. Они безнадежно пытаются создать ее.
— Их методы кажутся грубыми.
— Возможно, но по их меркам… — нет, только по вашим. Вы бы никогда не смогли представить себе более запутанных задач, чем те, которые они перед собой ставят.
— Кто они?
— Люди. В отдаленной перспективе их и ваши идеалы не так уж и различны. Их планы более обширны, но и только. Иные существа должны умереть, а они — не из сочувствующих.
— Не из этих? Они выборочно уничтожают миры, они допускают то, что случилось, — эту войну, тогда как они, как вы сказали, могли бы прекратить ее. Я не могу уважать расу, которая так дешево ценит жизнь.
— Они — отчаянная раса. Они идут к отчаянию.
— Они вообще-то размышляют?
— Конечно… много тысяч ваших лет назад, еще до того, как ситуация ухудшилась. Были дебаты, выдвигались аргументы, отбрасывались фракции. Было потеряно много времени.
— Вижу. Но если они так могущественны и хотят убрать меня с дороги, почему они не уничтожат меня, как уничтожают целые планеты? Вы нелогичны.
— Не так уж. Очень дорогое удовольствие — заниматься отдельными личностями. Это поручается агентам, таким как я. Обычно снаряжается экспедиция для разрушения всей планеты, если там слишком много лиц мешает их планам.
— И вы пришли, чтобы рассказать мне все об этих людях? Если я должен умереть из-за атомной войны, то это не имеет смысла.
— В таком случае я бы не шла на риск. Вам здорово везет, профессор. Я могу пожалеть, что сказала вам слишком много, чтобы дать ускользнуть.
— Как бы они наказали вас?
— Простите, я сказала вам достаточно. — Она впервые заговорила торопливо.
— Итак, я умру. Тогда зачем вы пришли сюда, чтобы убедить меня, если вы знаете, что произойдет?
— Как я сказала вам, вы можете не умереть… Вам повезло. Предположите, что ситуация, нависшая над вами, очень сложна. Можете ли вы допустить, что смерть — высший символ всего?
— Я не могу допустить, что смерть есть необходимое зло, если она такая, как вы имеете в виду, — преждевременная смерть.
— Ваше мировоззрение наивно, дешевка.
— Точно так говорил ваш друг Штайфломайс. Но это не для меня. Я простой человек, мисс Уайт, — он пожал плечами.
— Вы хотите сказать, что никогда не поймете?
— Я не знаю, что вы имеете в виду.
— Нет, вы знаете.
— Почему же вы не убили меня? — он отвернулся и начал надевать рубашку. Телевизор продолжал работать, но голоса становились все глуше и глуше. — У вас был удобный случай. Я не знал, что вы в моем доме.
— Мы оба, Штайфломайс и я, имеем полную свободу действий в области решения проблемы. Я чувствую любопытство к этим мирам и к вам, в частности. Я никогда не занималась любовью. — Она поднялась и подошла к профессору. — Я слышала, что вы делаете это хорошо.
— Только когда мне это нравится. Кажется странным, что эти люди так мало смыслят в человеческой психологии.
— А вы понимаете психологию лягушки во всех деталях?
— Психология лягушки несравненно проще человеческой.
— Но не для созданий с психологией более развитой, нежели у человека.
— Я устал от этого разговора, мисс Уайт. Я должен ехать в штаб. Вы сможете вычеркнуть теперь меня из «раздражителей». Я не надеюсь, что моя организация переживет надвигающуюся войну.
— Надеюсь, что вы переместитесь на одну из других Земель. Во всяком случае, это будет для вас передышкой.
Он посмотрел на нее с удивлением. Ее голос звучал почти одушевленно, почти с заботой о нем. Смягчив тон, он сказал:
— Вы это предлагаете?
— Если вы захотите.
Фаустаф нахмурился, глядя ей в глаза. Внезапно он почувствовал к ней симпатию, сам не зная почему.
— Вам лучше уйти самой, — он повернулся и пошел к дверям.
Улицы были пусты. Это было не характерно для дневного времени. Неподалеку остановился автобус. Фаустаф побежал, чтобы догнать его. Он добрался бы на нем до самого штаба организации. В автобусе он оказался единственным пассажиром, не считая водителя. Когда автобус въезжал в Хайфу, Фаустаф почувствовал одиночество.
Фаустаф и Мэй следили за тем, как люди с оборудованием спешили через туннель, проведенный на З-3. Выражение лица доктора Мэя было безнадежным. Бомбы уже начали падать, и последний телерепортаж, который они видели, сообщал, что Британии уже нет совсем и с лица Земли стерта половина Европы.
