Часто и тяжело дыша, Джек осел назад и пристально посмотрел в единственный глаз старухи. Она приоткрыла потрескавшиеся губы, демонстрируя одиноко торчащий зуб.
— Не пойму, как такой недотепа сумел это проделать, но если ты дашь мне пилу, я перережу оставшийся узел.
Уолли знал, что Крон также наблюдает за ним — открыв рот, тот уставился на него словно умирающий от жажды путник на полный стакан сока.
— Хорошо, держи. — Он сунул ножовку в шестидюймовую щель.
— Хи-хи, — старая карга зашлась великолепным старушечьим смехом и тут же принялась пилить собственные веревки.
— Эй, ты, — тут же откликнулся Уолли. — Ты же обещала перерезать мой последний узел!
— Всему свое время, малыш, всему свое время. И побереги свою вонючую глотку — еще не хватало, чтобы сюда приперлись эти зеленокожие бездельники…
Какая несправедливость! Уолли был в бешенстве. Он вырвал из головы другой волос, скомкал его и еще раз воззвал к Пи-Айчену.
— Глазам своим не верю, о чужестранец, — тихо проговорил Кроч.
Белые шрамы на его теле маслянисто поблескивали в свете фонарей. Мускулы вздымались, когда он ерзал по клетке, сочувствуя движениям Уолли, силящегося дотянуться до последнего несговорчивого узла.
— Если будешь слишком шуметь, ты пропал, — сдавленно пробасил Кроч. — Эти мерзкие зеленые затычки для сточной трубы не простят двух попыток к бегству за одну ночь.
— Слушай ты, кривая беззубая пародия на женщину! — воскликнул Уолли. — Сейчас же отдай пилу Крочу! И без всяких шуточек, а не то, когда выберусь отсюда, я выдерну все твои крашеные волосы из башки.
Она попыталась было протестовать, но затем быстро перешла на свой обычный жалобный вой и протянула пилу Крочу. Вскоре уже все трое сосредоточенно пилили, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.
С громким треском, заставившим всех нервно вздрогнуть, лопнула последняя веревка на клетке Кроча. Он опустил на землю решетчатый бок и выкатился наружу. Минут через пять он смог встать на ноги и на корточках подполз к клетке Уолли.
— Давай, друг, я помогу тебе. — Еще с полдюжины движений пилой по веревке, и Уолли оказался на свободе. Все, что он мог сделать, — это выкатиться наружу и попытаться распрямить свое тело, которое упорно стремилось свернуться обратно, словно большой складной нож.
— Сейчас… еще минуточку… и я буду в порядке… — простонал он, чувствуя, как расплавленная лава мириадами булавочных уколов захлестывает его конечности, раскаленные добела ножи пронзают тело, а прежнее биение пульса и удары крови терзают давно не использовавшиеся артерии. — Да это настоящая пытка!
— Заткни свою поганую пасть! — враждебно откликнулась старая ведьма. — Если бы хоть один из вас действительно был другом, вы бы помогли мне выбраться.
— Слушай, ты… побереги свои крашеные волосы, — с трудом выдохнул Уолли, катаясь по земле и сражаясь с жалящими его иглами.
Кроч извлек старуху из клетки и приподнял ее. Уолли мог поклясться, что ее скрученные руки и ноги с треском отрывались, когда тот выпрямлял их, заткнув ей рот ладонью.
— Нам придется взять ее с собой, а то она станет визжать на всю округу.
— Да, — согласился Уолли, пытаясь встать на ноги, которые все еще ему не принадлежали.
— Идем, друг, — Кроч подхватил его свободной рукой, и они молча направились в сторону зеленого леса. Уолли повис на нем, словно мешок. Руки и ноги его подергивались от беспрестанных электрических покалываний, а макушка головы отплясывала фанданго, словно крышка на кипящей кастрюле.
Джека мучил один вопрос.
— Как далеко, — спросил он, лязгая зубами, — как далеко должны мы уйти, чтобы Шепчущие Колдуны не смогли вернуть нас назад?
Кроч расхохотался, хотя смех его скорее походил на довольное мычание.
— Да ты еще салага, как я погляжу! Только не обижайся, пожалуйста.
— О чем ты?
— Я имел глупость позволить Зеленым Братьям подслушать мое имя, когда пошел в лес, чтобы приятно провести время с одной подружкой, — но ей хотелось еще и поговорить. Тут-то меня и сцапали. Но их колдовство действует лишь однажды. Иначе зачем, по-твоему, они держали нас в этих дьявольски мучительных клетках?
— Уф-ф! — Уолли почувствовал облегчение, несмотря на продолжающие колоть его иголки и булавки.
Кроч, несомненно, хорошо ориентировался в зеленом лесу. По мере того как кровь в его жилах начинала течь быстрее, ускорялся и ритм ходьбы — слегка согнутые ноги Кроча ступали почти беззвучно, и он уверенно обходил все препятствия — упавшие стволы, болотистые участки, свисающие лианы. Глаза Уолли слипались. Он бы, возможно, и уснул, если бы не громкий гортанный храп старой карги, давно прикорнувшей на другом плече Кроча.
Неужели это он, Джек Уолли, самый удалой парень во всей галактике, засыпал на плече чужестранца подобно старой ведьме, заставляя того тащить себя сквозь жуткие, опасные и кишащие насекомыми джунгли? Поразмыслив немного, он решил, что особые обстоятельства служат ему оправданием. Да и ноги его ужасно болели.
Кроч, казалось, никогда не остановится. Он как пустился в путь размашистыми шагами, так и продолжал идти все дальше и дальше. Ритм ходьбы снова начал усыплять Уолли. Джек сурово твердил себе, что, будучи мозгом экспедиции, он обязан бодрствовать и оставаться начеку. Но голова его клонилась, в глазах щипало, и он закрыл их — только для того, чтобы унять боль, разумеется, — и…
— Эй, пора бы вам обоим уже и проснуться, — весело загудел Кроч глухим басом.
— Э-э-э… Что? — пробормотал Уолли, барахтаясь, словно карась на крючке. — Кто спит? A-а, эта старая ведьма…
— Да и сам-то ты храпака давал, сынок, — огрызнулся в ответ хриплый голос. — Ишь, развалился на спине, да еще рот разинул, будто сопливый птенец, только что вылезший из яйца.
— Я просто задумался, — холодно отозвался Уолли. Он попробовал встать на ноги, но тут же упал.
— Да ладно вам, мне не привыкать, — дружелюбно заметил Кроч. — Я тут наловил немного рыбки и развел чудный костерок, чтобы поджарить ее на вертеле. Вот, попейте пока.
Уолли не удивился серебряному кубку с чеканкой в виде оживленных охотничьих сцен. Пи-Айчен посылал свои дары даже несчастным, загнанным в зеленом лесу беглецам.
— Вода! — воскликнул он, отведав. — Ты что, не мог попросить у Пи-Айчена чего-нибудь покрепче?
Кроч отшатнулся и пристально уставился на Уолли. Они сидели на небольшой лужайке возле милого ручейка, и косые лучи солнца в ликовании раннего утра наполняли листву светом.
— Странный ты человек, — медленно проговорил Кроч. — Ты взываешь к Пи-Айчену без слов — умение, как я слышал, свидетельствующее о благородстве, хотя прежде не верил этому, — и в то же время ты задаешь безрассудные вопросы. — Он перевернул серебристую рыбу на вертеле. — Нельзя просить Пи-Айчена о пище и питье, если не желаешь быть пораженным громом и молнией. Только тот, кто находится в самой крайней нужде, может рассчитывать на милость ради поддержания жизни.
