Меня опять начал распирать смех, хотя смеяться, собственно, было не над чем, ведь ситуация и впрямь была драматической. Вопрос, который я задал, пришлось выдавливать из себя силой:
- Вы получили этот адрес на станции? Вам сказали, где сейчас ваша жена?
Он вздохнул: - Ох, она ведь не с его половиной!
- Как? - взревел Иван, подпрыгнув на кресле. - А где же моя половина?
- Не знаю. И на станции ничего не знают. До сих пор не дал о себе знать третий пострадавший.
- А жена ваша?.. - Сформулировать до конца вопрос мне так и не удалось, поскольку перед глазами всплыла картина ее юных прелестей. Но он понял меня.
- У нее чужая женская половина.
- Э, у вас по крайней мере есть целая жена, - заметил я и даже позволил себе усмехнуться.
- Да какая там жена! - со всхлипом возразил он. - У нее же нижняя часть какой-то древней старухи.
- Мать честная! - воскликнул я, снова срываясь с места, чтобы скрыться в туалете.
Когда я попытался после этого вернуться в гостиную, меня остановил его возглас: - Не входите!
Однако я вошел, боясь, как бы этот дикарь не сделал чего с моим другом.
- Эй! - предупреждающе крикнул он, закрывая Ивана одеялом.
Скрываясь за ним, как за ширмой, Иван одевал свою нижнюю часть в принесенную женой одежду.
- Стой, где стоишь! - приказала мне и она.
- Ну и дела! - возмущенно пробормотал я. - С каких это пор он стал меня стесняться? Студентами мы делили с ним одну комнату.
- Эй, вы там, - звероподобно рыкнул на меня новобрачный.
- Не делайте вид, что ничего не понимаете. И вообще - что вам здесь нужно?
- Иван, может, мне лучше уйти? - спросил я.
Француженка переполошилась:
- Нет, нет, останься, умоляю тебя! Кто знает, что может прийти в голову этому типу.
- Смотрите у меня, я ведь и милицию вызвать могу, - пригрозил я ему.
Не зная, что на Титане нет никакой милиции, турист-молодожен с радостью согласился:
-Вызывайте немедленно! Ее должны охранять!
- Кого охранять? От кого охранять?
Мой вопрос он игнорировал, ибо в голове его уже родилась совсем другая мысль.
- Слушайте, я вас очень прошу - поедем со мной на Рею, а?
Иван, с интересом изучавший забавно выглядевшую в клетчатых брюках жены нижнюю часть своего тела, поспешно поджал под себя ноги и закутался в одеяло.
- Очень прошу вас! Вы ведь не откажетесь, правда? Ведь вы мне принадлежите, хотя и отчасти...
Иван оторопело уставился на посетителя, а Ивонн, повернувшись ко мне, с убийственным спокойствием сказала:
- Неужели нет способа выставить из моего дома этого психа?
- Вы слышали - это к вам относится, - заметил я.
- Это почему же я псих? Разве я не вправе...
- Вон! - рявкнул из кресла Иван. - Убирайтесь прочь!
- Э, нет, и не подумаю, - заявил молодожен. - Или вы едете со мной, или...
- Или что? - с угрозой в голосе переспросил я, склоняясь над ним и сжимая кулаки, хотя с моей стороны это было чистейшим блефом. Причем довольно легкомысленным, ибо верзила был вдвое сильнее меня, а на помощь Ивана в нынешней ситуации рассчитывать не приходилось.
Тем не менее угроза возымела действие.
- Не могу же я бросить ее здесь одну, - пролепетал он, чуть не плача. Вдруг с ней что-нибудь случится?
- Я позабочусь о ней! - вызвался я.
- Знаю я, как вы позаботитесь! И вообще - вы так и не объяснили мне, что вам здесь нужно? У вас что - своей жены нет? Насколько я осведомлен, на дальние планеты не посылают несемейных...
- Гражданин, - оборвал я его. - Я с пониманием отношусь к вашему горю и сочувствую вам, тем не менее должен заметить, что это не дает вам права вести себя неприлично. А вы продолжаете наносить обиды моему другу. Человек и так на грани самоубийства.
Верзила вскочил и уставился на меня обезумевшими от ужаса глазами наверное, он тоже обладал живым воображением.
- Но ведь так он убьет и мою жену!
- Понимаешь, Ивонн, - сказал я другу, - ты ведь налoжишь руки не только на себя, но и лишишь жизни другого человека. А это уже убийство, а не самоубийство.
- Что же делать? - простонал мой друг едва слышно.
- Ждать! - бодрым голосом откликнулся я. - Будем ждать!
А что еще я мог ответить, ведь ничего другого нам не оставалось.
Чтобы как-то успокоить молодожена, пришлось вызвать мою супругу. Детину-то это укротило, зато жена моя встревожилась не на шутку. Она постоянно вертелась вокруг Ивана, ни на минуту не оставляя нас одних, хотя я догадывался, что ему хотелось поговорить со мной как мужчине с мужчиной. Я поинтересовался, как он себя чувствует, и Иван ответил: "Очень странно". И пояснил, что в голове его роятся какие-то чужие мысли, дурацкие воспоминания, по всему телу расползаются мурашки. Но он не стал уточнять, какие именно мысли и о чем воспоминания... Да и как он мог рассказывать об этом в присутствии двух женщин, тигрицами ходивших вокруг него.
Молодожену пришлось совершать челночные полеты между Титаном и Реей на планетолете, выполнявшем регулярные рейсы. Он разрывался между верхней и нижней половинами своей молодой супруги. Оставаться на Титане он не мог - ни в одном из отелей не было мест. Из полетов он возвращался к нам с неутешительными сообщениями: у юной супруги появились старушечьи усики, косматые бородавки и бог знает что еще...
А у Ивана стал вырисовываться бюст. Я было хотел взглянуть, но жена не позволила: "Ты что - никогда женской груди не видел?" Проклятая старуха до сих пор не объявилась. Похоже, она прекрасно чувствует себя с молодой нижней частью тела моего друга. Ее усиленно разыскивают, но ведь поиск приходится вести на всех девяти спутниках Сатурна... А старухе ничего не стоило вернуться на Землю или улететь на какую-нибудь другую планету.
Мы же вынуждены сидеть и ждать. Ни работой, ни семьей не можем заняться по-настоящему. Жена зорко следит, чтобы я не приближался к Ивану. Ивонн следит за всеми подряд. То ли за чужую половину трясется, то ли за Иванову, только не отходит от него ни на шаг. И когда Иван, кокетливо вертя задом, направляется в ванную или в туалет, мы начинаем спорить, кому его сопровождать - мужчине или женщине, а то вдруг он и правду выскочит на улицу без скафандра...
Полюбовался бы этот робот - доктор философии на нашу жизнь, а я бы спросил потом, не пропало ли у него желание философствовать?!
- Молодчина, - похвалил я своего нового помощника. - Я рад, что к твоей программе предусмотрено ироническое отношение к... К машине.
Этой похвалой я рассчитывал вызвать смех своей "секретарши-смуглянки", однако, по всей видимости, конструкторы лишили ее возможности реагировать таким образом. Просто совиные глаза окинули меня проницательно-мудрым и немного насмешливым взглядом. Впрочем, это мне только показалось: в цветовых индикаторах не может быть чувств, они всего лишь отражают световую волну определенной длины.
