— Они опять идут. Тебе лучше уйти.
Рейш отправился к противоположному концу площади и оттуда смотрел, как жрицы заталкивали девушку в дом. Потом вошел в общую комнату. Некоторое время наблюдал за игроками. У одних были шахматы с доской, разделенной на сорок девять квадратов, с каждой стороны которой расставлялось семь фигур; другие погружены в сложную игру с нумерованными фишками и плоским диском; многие коротали время за картами. Рядом с развлекающимися стояли кружки с пивом. Нищенки с холмов попрошайничали, скользя между столиками. То и дело вспыхивали споры, но они ни разу не привели к более серьезным столкновениям. Один из погонщиков играл на флейте, другой — на лютне, третий извлекал звучные басовые тона из длинной стеклянной трубки. Мелодия, которую они исполняли, поразила Адама своей необычностью, и он долго слушал, словно в каком-то трансе. Субдирдир и Траз давно ушли в свои комнаты; через некоторое время Рейш последовал их примеру.
Рейш проснулся с неясным чувством надвигающейся угрозы. Он не сразу понял, что причина — страх за девушку, которую держат в плену жрицы Тайного женского культа. Адам лежал неподвижно, упершись взглядом в потолок с потрескавшейся штукатуркой. До чего же это глупо — беспокоиться о том, что его не касается! Да и как он может ее спасти?
Спустившись в общую комнату, он съел тарелку овсянки, которую ему подала одна из неряшливых дочерей хозяина постоялого двора, потом вышел посидеть на скамейке, сгорая от желания увидеть пленницу.
Появились жрицы. Они направились к постоялому двору, уставившись прямо перед собой. Девушка шла в середине.
Через полчаса они вышли на площадь и разговорились с маленьким человечком с холмов, который улыбался им и покорно кивал, глядя на женщин светившимися благоговейным страхом глазами.
Из общей комнаты вывалились воины-иланты. Искоса поглядывая на жриц и посылая восхищенные взгляды девушке, они пересекли площадь, вывели из стойла своих коней-прыгунков и стали срезать мозолистые наросты с их серо-зеленой шкуры.
Закончив разговор с горцем, жрицы отправились в степь. Они прогуливались у каменной осыпи, постоянно оглядываясь и окликая девушку, которая, к их неудовольствию, все время отставала. Иланты не сводили с них взгляда, о чем-то сговариваясь между собой.
Траз уселся на скамью рядом с Рейшем и указал куда-то в степь.
— Зеленые часчи близко. Их много.
Адам ничего не видел.
— Откуда ты знаешь?
— Чую дым костров.
— А я ничего не чувствую.
Траз пожал плечами.
— Их отряд состоит из трехсот или четырехсот воинов.
— Ну... Как ты можешь это определить?
— Зависит от силы ветра и запаха дыма. От маленького отряда он слабее, от большого — сильнее. Сейчас я чую, как горят костры трех сотен зеленых часчей.
Адам молча поднял руки, показывая, что сдается.
Иланты, оседлав своих прыгунков, выехали в степь и остановились у каменной осыпи. Анахо подошел к своим спутникам, насмешливо улыбнулся.
— Теперь-то уж они покажут этим бабам!
Рейш вскочил и повернулся в ту сторону. Иланты подождали, пока жрицы прошли рядом, потом все вместе бросились вперед. Женщины в страхе отскочили; воины пронеслись мимо них, с гиканьем и визгом схватили девушку, бросили ее поперек седла и поскакали к холмам. Жрицы, онемев от неожиданности, с минуту стояли с раскрытым ртом, потом с хриплыми воплями побежали на площадь. Окружив караванщика Баояна, они указывали дрожащими пальцами в степь.
— Твои желтые скоты украли нашу девчонку из Кета!
— Ребята только немного позабавятся, — успокаивающе сказал Баоян. — Как только она им надоест, вернут.
— Какой нам тогда от нее прок! Мы ездили за ней так далеко и столько потратили! Для нас это настоящая трагедия! Я — сама Великая Мать из Фазма! А ты даже не хочешь мне помочь!
Караванщик плюнул на землю себе под ноги.
— Я никому не помогаю. Я поддерживаю порядок в своем караване, слежу за повозками. У меня не остается времени ни на что другое!
— Ты негодный мужчина! Разве эти скоты не твои подчиненные? Почему ты не следишь за ними?
— Я слежу только за тем, что происходит в моем караване. То, что случилось в степи — не моя забота.
— Что же нам делать? Мы пропали! Погублена Церемония Очищения!
Рейш вскочил в седло стоявшего рядом прыгунка и погнал его вперед. Он действовал неосознанно, почти импульсивно, и пока огромное животное широкими прыжками несло его через степь, пытался сообразить, какие бессознательные порывы заставили его оттолкнуть караванщика и отправиться в погоню за илантами. Что сделано, того не вернешь, утешал он себя с каким-то горьким удовлетворением. Как видно, судьба неизвестной девушки сейчас для него важнее, чем собственные проблемы.
Иланты ускакали недалеко — спешились в небольшой долине у песчаной площадки, укрывшейся в тени большого валуна. Испуганная пленница стояла, прижавшись спиной к камню. Когда появился Адам, они привязывали к дереву своих прыгунков.
— Чего тебе? — спросил один из воинов довольно нелюбезным тоном. — Убирайся отсюда, мы хотим проверить невинность этой девицы из Кета!
Другой хрипло засмеялся:
— Ей надо набраться опыта для ритуала.
Рейш достал свой пистолет.
— С удовольствием отправлю вас всех к праотцам. — Он поманил девушку. — Пойдем.
Она лихорадочно осмотрелась, словно решая, в какую сторону бежать.
Иланты стояли молча, кончики их черных усов повисли. Девушка медленно забралась на седло Адама, он повернул прыгунка назад, к крепости. Когда проезжали долину, его спутница бросила неувереннный взгляд на своего спасителя, хотела что-то сказать, но смолчала. Иланты вскочили на коней и следовали за ними, гикая, вопя и осыпая бранью Рейша.
Жрицы стояли у входа в крепость, всматриваясь вдаль. Адам придержал коня и оглядел четыре черные фигуры: завидев его, они стали бешено размахивать руками.
Внезапно девушка быстро произнесла:
— Сколько они тебе заплатили?
— Ни единой монеты. Я просто решил освободить тебя.
— Отвези меня домой! — умоляла девушка. — Доставь в Кет! Мой отец заплатит тебе гораздо больше — даст тебе все, что пожелаешь!
Рейш указал на движущуюся темную линию на горизонте.
— Думаю, это зеленые часчи. Нам лучше вернуться на постоялый двор.
— Страшные женщины снова схватят меня! Посадят в клетку! — Голос ее дрогнул, апатия сменилась лихорадочным волнением. — Они меня ненавидят! Хотят сделать со мной что-то жуткое! — Она указала на жриц, сбившихся у входа. — Они уже близко! Пусти меня, я уйду!
