— Понятно, — сказал он наконец. — Всё так, как я и думал. Вам он поведал больше, чем мне.
— С вами он не делился?
— Разве что немногим. Он был странный малый — пожалуй, самый одинокий из всех, что я когда-либо видел. С первого взгляда в нем чувствовалось нечто неестественное. Я никак не мог понять, что же с ним не так. Вы говорите, дело в кольце. Он никогда его не снимал. Я же думал, что дело в Рамде. Он постоянно с ним встречался, и я никак не мог этого понять, поскольку, несмотря на все мои старания, у меня не получалось проследить за этим призраком.
— Призраком?
— Несомненно. Вы бы назвали его человеком? — в его глазах мерцали крапинки света. — Ну правда, мистер Вендел, назвали бы?
— Не уверен, — вздохнул я. — Только не после того, что я видел. И тем менее, руки и ноги у него точно есть. Я бы с удовольствием скрутил бы его… Всё это подчиняется какому-то закону, вполне естественному. «Слепое пятно», без сомнений, являет собой сочетание необыкновенных явлений; оно наделено властью. Мы понятия не имеем, что оно такое и куда ведет, как не знаем и мотивов Рамды. Кто он? Если бы нам удалось выяснить это, мы бы узнали и всё остальное.
— А кольцо?
— Теперь его ношу я.
— Тогда помоги вам Господь. Я наблюдал за Уотсоном. Это чистая отрава. У вас есть год, но лучше бы вам рассчитывать на половину этого срока. Первые полгода не так уж и плохи, но вторые… это сущая смерть! Вендел, это сущая смерть! Вы уже себя изводите. О, я знаю… вы открыли окна — вам нужны солнечный свет и свежий воздух. Через шесть месяцев мне придется спорить с вами, чтобы открыть хоть одно. Эта затхлость, она проникает в самую душу. Вы умираете дюйм за дюймом. Лучше отдайте кольцо мне.
— Этот Бадж Кеннеди, — уходя от ответа, произнес я, — мы должны найти его. Одна ниточка может привести нас к разгадке. Расскажите мне, что вам известно о «Слепом пятне».
— Проще простого, — отозвался он, — благо вам и так все известно! Я уже давно здесь живу. Вам нетрудно будет вспомнить, что я по наитию оказался втянут в это дело. У меня так и не появилось других существенных доказательств, кроме исчезновения профессора, старушки и этого колокола, что это мог быть Рамда. Но с самого начала я был уверен. Я строил свою теорию, принимая ту лекцию за отправную точку. Все зацепки вели к этому зданию. Оно — это что-то вне моего понимания. Что-то сверхъестественное. Для меня это немного слишком. Я переехал сюда и принялся ждать. Мне так и не удалось забыть тот колокольный звон и пожилую леди. Вы с Фентоном — единственные, кому довелось увидеть «Слепое пятно».
Меня посетила внезапная мысль.
— Этот Рамда! Я читал, что у него словно бы от природы хорошие манеры. Это правда? Вы с ним разговаривали, а я — нет.
— Так и есть. Он не показался мне злым человеком. Он был любезен, держался как истинный джентльмен, весь из себя. Мня это даже удивило.
Я улыбнулся.
— Возможно, мы думаем об одном и том же. Не так ли? «Слепое пятно» — это тайна, недоступная человеческому пониманию. Она непостижима и сродни смерти. Рамда об этом знает. Он не смог помешать профессору. Он просто использовал мудрость доктора Холкомба, чтобы заманить его в ловушку. Теперь, когда тот у него в плену, он намерен сделать все, чтобы так оставалось и впредь. Это для нашего же блага.
— Точно. Однако…
— Однако?
— Он ведь изо всех сил пытался втащить в «Слепое пятно» вас и Фентона.
— Так и есть. Но, может быть, мы и сами слишком много успели узнать?
На это ему нечего было ответить.
И тем не менее мы оба остались при своем мнении по поводу Рамды. То было не более чем отвлеченные размышления, пустые домыслы. Может, он и любезен, но мы оба были убеждены в его порочности, в том, что он само Зло. Конечно, окончательно рассудить о его характере можно было только исходя из причин, что им двигали. Узнав их, мы узнали бы и все прочее.
Глава XIV
Новый элемент
Найти Баджа Кеннеди оказалось не так-то просто. Людей с такой фамилией было предостаточно. Очевидно, две трети населения Ирландии перебрались в Сан-Франциско под этим именем и очутились в адресном списке. Мы просмотрели списки жителей по обе стороны залива, но ничего не отыскали. Старые адресные книги были уничтожены пожаром или выброшены как ненужные. Но, в конце концов, одну из них удалось откопать. В ней мы нашли имя Баджа Кеннеди.
У него было двое сыновей — Патрик и Генри. Один из них, Генри, жил в районе Мишн. Это был крупный, рыжий, широкоплечий ирландец. Он как раз ужинал, когда мы заглянули. На его штанах виднелись мазки белой штукатурки.
Я сразу перешел к делу.
— Вам что-нибудь известно об этом? — я протянул ему кольцо. Он заморгал.
— Что, об этом? Ну, думаю, что известно! Откуда оно у вас? — Он повернулся в сторону кухни и позвал: — Эй, Молли, поди сюда. Тут камушек старика! — Он посмотрел на меня слегка боязливо. — Вы ведь его не носите?
— Почему нет? — спросил я.
— Почему? Я бы сам и за миллион долларов не надел. Это не камень, а кусочек самого дьявола. Старик отдал его доктору Холкомбу… или продал, точно не знаю… Я один раз поносил его в кармане и чуть не помер.
— Камень несчастливый?
— Нет, не несчастливый. От него просто сердце из груди рвется. Он вас до того доведет, что свою бабушку проклянете. Одиноко! Одиноко! Я часто слыхал, как старик это повторяет.
— Он продал его доктору Холкомбу? Вы не знаете, почему?
— Ну, знаю. Потому что старый док работал над чем-то научным. Отец сказал ему о своем камне. Один раз он отнес его в Беркли. Именно такая штука и нужна была профессору. Он оставил его у себя. Отец заставил его пообещать его не носить.
— Понятно. Ваш отец когда-нибудь рассказывал, где его взял?
— О да! Об этом он часто говаривал. Видите ли, старик был не штукатурщиком, а простым рабочим. Один раз ему довелось копать подвал. Это был какой-то чудной подвал — что-то вроде глухого погреба. И прямо посередине проходила каменная стена, а в ней — деревянная дверь, замаскированная под камень. Можно было спуститься в заднюю часть подвала, но не в переднюю. Не зная о двери, вы бы ни за что ее не заметили. Отец об этом часто толковал. Он трудился в задней части подвала, когда нашел камень. Тот торчал из какой-то голубой глины.
— Где это было? Вы помните?
— Еще бы! То было на Чаттертон-Плэйс. Мы с Патом тогда еще детьми были, носили старику ужин.
— Знаете номер дома.
— У него номера не было. Но я помню место. Это был двухэтажный дом, построенный в девяносто первом.
Я кивнул.
— А после этого вы переехали в Окленд?
— Да.
— Ваш отец когда-нибудь говорил, зачем нужно было такое разделение подвала?
— Он и сам не знал. Это было не его дело. Он был обычным трудягой, делал то, за что ему платили.
— Вам известно, кто построил дом?
— Какой-то старикашка. Он был чудаковатым малым с бакенбардами. Постоянно ходил в цилиндре. Кажется, он был аптекарем. Когда ни появится, сразу выгоняет нас, ребятишек, из дому. Думаю, он был холост.
Таковы были все сведения, коими он смог меня снабдить, но и это было немало. Уж точно больше, чем я надеялся получить. Дом, чья даже конструкция была загадочной, был построен аптекарем. Я никогда не думал о втором подвале. Осматривая дом, я не удивился каменной кладке, как не удивился ей и Джером. То была первая ощутимая зацепка, благодаря которой мы почувствовали землю под ногами. Какое отношение этот аптекарь имел к феномену?
В конце концов, за всем этим таился рукотворный замысел.
Мы поспешили домой и спустились в подвал. Дверь удалось обнаружить, просто простучав стену. Она была толково сделана и какое-то время не поддавалась нашим усилиям, но Джером все же заставил ее открыться с помощью короткого лома и кирки. Внешняя сторона была искусна подделана под камень и замазана цементом. При тусклом освещении мы ее проглядели.
Ожидания наши были высоки, но впереди ждало разочарование. В тайнике ничего не оказалось — только паутина да пушистая плесень, несколько пустых бутылок и мрачный сумрак. Мы простучали стены, пол и потолок. Вне всяких сомнений, это место когда-то хранило в себе секреты. Если они были здесь и сейчас, то только хорошо спрятанные. После часа или двух, проведенных в поисках, мы вернулись в верхнюю часть дома.
