С этими словами мать вручила Варваре зеркальце, Людмиле ключ, а Ирке носовой платок. Вздохнула и сказала:
– Хоть и кажутся вам эти подарки немудрящими безделушками, но в каждом из них есть смысл. Берегите их и не расставайтесь с ними. Ты, Варвара, других сестер краше, тебе недобрых людей, что на твою красоту покуситься готовы будут, опасаться надо. Зеркальце это их распознать и поможет. Оно только правду показывает. Прежде чем с человеком разговор разговаривать или еще что затевать, посмотри на него через зеркальце, понаблюдай, и все на свои места сразу встанет, потому как увидишь его таким, какой он есть.
Тебе Людмила ума своего бояться надо. С лица ты пригожа, хоть и не слепишь особенной красотой, но когда красота ум не застит, беда от ума случиться может. Как раз тот, кто умнее других, иногда не подумав, и поступает. Вот для таких случаев тебе этот ключик. Как почувствуешь, что тебе выбор сделать надобно, или когда чужая воля твою волю подчинять станет, коснись этого ключа и подумай, а готова ли ты отдать его, ежели точно будешь знать, что обратно уже не получишь? И стоит ли вставлять его в чужой замок, когда своего не знаешь?
Тебе, Иринка, носовой платок. Какое волшебство в нем, я не знаю, но верь мне, что волшебство в нем особенное. Так что ты живи да прислушивайся, может и откроется тебе это волшебство, а через него и счастье. А еще я хочу, дочки мои, чего бы ни случилось, как бы жизнь с вами не обошлась, чтобы не забывали вы друг друга, а в этот день раз в три года приезжали сюда и мамку вашу добром поминали.
Сказала это и померла. Похоронили дочки мамку на городском кладбище, придавили ее могилу серым камнем, поплакали, погоревали, однако делать нечего. Поделили они те небольшие денежки, что от мамки остались, собрали вещи, заперли за собой квартиру и отправились, куда глаза глядят.
Долго ли коротко ли, но пролетели первые три года как один день. И как мамка и завещала, собрались через три года дочки ее вместе в маленькой однокомнатной квартире. Смахнули пыль, открыли окна, поставили чайник на газ, сели на маленькой кухне и стали друг другу о себе рассказывать.
Первой начала Варвара-краса, которая еще красивее стала. Выложила она перед собой зеркальце и поведала сестрам, что как мамка им сказывала, так и случилось. Не единожды ее это зеркальце выручало. Дошла она с этим зеркальцем аж до самой до столицы, устроилась на хорошую работу, сидит в светлых хоромах, на телефонные звонки отвечает, да важные бумаги составляет. А вокруг все вельможи да богатыри, купцы да дружинники княжьи. И каждый норовит глаз на нее положить. Но только глаз у них добрый, когда она в глаза им смотрит. А когда через зеркальце, глаз злым становится. Только и сберегается она этим зеркальцем в тех хоромах.
Подхватила рассказ старшей сестры Людмила-умница. Выложила она перед собой ключ и рассказала, что привела ее дорога в большой город, где в середине лета ночь как день, куда не пойдешь, всюду или река, или море плещется, а по ночам мостки через воду торчком встают. И в том чудесном городе устроилась она на хорошую работу, иноземных гостей встречает, в гостиных дворах размещает, по городу их водит, всякие местные диковинки показывает, сказки сказывает и рассказы о городе на языке тех иноземцев говорит. И ключ ей в этой работе не единожды услуги выказывал. Не от одной глупости уберег. А желающих на глупости много, но помнит она, что только ослабишь пальцы, ключ вырвут, а там ищи свищи ветра в чистом поле. Только этим и сберегается.
Выложила перед собой на стол платок и Ирка-дурилка и вот что сказала. Шла она, шла то ли на запад, то ли на восток, то ли на закат, то ли на восход, но далеко забрести у нее не получилось. Ноги сбила. Оглянулась по сторонам, платок достала, в пальцах помяла, к уху поднесла, носом потерлась, ничего не обнаружила, не услышала, не почувствовала. Вспомнила про Людмилу-умницу, которая всех других умнее будет, да и на лицо пригожа, и заплакала. Куда ей, дурилке рыжей, у которой только одна наглость за душой и есть, мамкин наказ исполнить? Потянулась она за платком, чтобы слезы вытереть, и тут ей мысль в голову пришла, что учиться ей надо, чтобы с Людмилой умницей хоть на одну сотую сравняться. Оглянулась она по сторонам, увидела какое – то училище, где инженеров разных обучают, наглость свою подобрала, да и записалась в студенты. И теперь обучение проходит.
Посмеялись над Иринкой сестры, чай допили, да и по сторонам своим разъехались.
Вот едва успел снег три раза страну ту засыпать, а потом стаять без остатка, как еще три года минуло. Снова сестры собрались в маленькой квартире, пол вымыли, комнату проветрили, чай вскипятили, сладости на стол высыпали и сели разговоры разговаривать.
Первой начала Варвара-краса, которая не только еще красивее стала, но и приоделась в дорогую одежду, перстнями дорогими пальцы украсила, да и на дорогой машине к дому подъехала. И сказала, что слушала она мамку, да видно плохо слышала. Не для того ей было видно зеркальце дадено, чтобы себя сберегать, а для того, чтобы людей насквозь видеть и собственную судьбу с их помощью выстраивать. И как только она это поняла, так сразу удача к ней лицом повернулась, деньги у нее появились в достатке, хоромы в которых она работает, еще просторней стали, а вельможи разные уже не только мимо ее стола проходить стали, но именно ее внимания добиваются.
За Варварой рассказ свой и Людмила-умница начала. И она сказала, что слушала мамку, да видно плохо слышала. Конечно, не в лад ключ свой встречному поперечному отдавать, но пользу от этого ключа извлекать все же надо было. И как только она это поняла, попробовала этим ключом нужные замочки открывать. И сразу после этого удача к ней лицом повернулась, деньги появилась, и вот уже она не только иноземцев по городу не водит, но и сама к иноземцам ездит, по их городам прогуливается и их диковинки рассматривает.
Выслушала своих сестер Ирка-дурилка, вздохнула и сказала, что, как училась она в училище своем на инженера, так и учится. А на курсе у них девчонок много, и одна другой краше. А она Ирка-дурилка со всей своей наглостью и упорством пусть и не самая страшненькая, но и не красавица точно. Вспомнила она тут про Варвару-красу, потянулась за платком, чтобы слезы вытереть, и тут ей в голову пришло, что с Варварой ей все одно не сравняться. Оглянулась она по сторонам, присмотрелась, а людей то вокруг много, есть и красивые, есть и не очень, только никто этой своей внешности не огорчается. И она не стала. А как слезы высохли, так и вовсе подумала, что не та красота глаз радует, что с лица льется, а та, что из глаз сияет и лицо освещает.
Посмеялись над Иринкой сестры, чай допили, да и по сторонам своим разъехались.
