Павел Шумил - Три, четыре, пять, я иду искать

А рекорд пилотируемых — чуть меньше одиннадцати. Есть такая смешная звездочка — Росс 128 в созвездии Девы. Одиннадцатая в списке ближайших звезд, одиннадцатая звездная величина. И одиннадцать светолет. Чем-то она америкосам приглянулась года три назад…

Сижу в душевой кабинке под горячей струей, долбящей в макушку, и тупо перебираю варианты. „Адмирал Ушаков“ по паспорту может джампировать на пятнадцать светолет. Арифметика тут простая. Дистанция джампа практически линейно зависит от скорости. А вот сопротивление — квадратично. И даже более. То есть, чтоб поддерживать в звезде нужную скорость, на генераторы поля энергии нужно подать вчетверо больше, чем если б прыгал на девять светолет. Плюс проблемы с холодилкой…

Другой вариант. Я иду к звезде в два прыжка. Перед этим пару месяцев изучаю каждую звезду, так как изученных здесь нет. Отстаю от „Незнакомки“ на четыре месяца. Удаляюсь от Солнца на пять джампов. Пять — туда, пять

— обратно… А прыти у моей лошадки всего на девять. То есть, одного не хватает. Конечно, не пройдет и года, как кто-то меня вытащит. Лошадку придется оставить у первой звезды, потом посылать танкер для заправки.

Не смертельно, но морока года на три…

Можно высыпать аккуратно все „мячики“ — и с почетом вернуться.

Отследил третью и четвертую звезду маршрута „Незнакомки“. Привез информацию контактерам-психологам. О том, что два пилота космических кораблей способны понять маневры друг друга. Очень ценно…

Пятнадцать светолет по паспорту, а нужно семнадцать с половиной. На тридцать шесть процентов больше допустимой мощности генераторов. Даже с учетом тридцатипроцентного запаса надежности я не вписываюсь… Вот и весь расклад. Не умеем мы пока летать на такие расстояния. И в проекте нет кораблей, которые умеют.

А Зинуленок уже совсем большая. Когда вернусь — ей пятнадцатый пойдет. Переходный возраст. Как они с Ларисой уживутся?.. Зинуленок ведь вся в меня.

Выключаю воду, выхожу из кабинки и углубляюсь в психоанализ. Как Тимур учил. Самое глупое — обманывать самого себя. Я решил прыгать.

„Незнакомка“ берет разбег с пяти астрономических единиц. Ведет себя как-то неуверенно. Как ныряльщик в незнакомом месте. Трудно с чем-то сравнить, но всегда у нее один маневр в другой плавно перетекал. А тут

— зависла на точке старта на три часа. Может, надеялась, что я подружусь, наконец, с головой и передумаю?

А я сверил хронометры корабля по пульсарам и в инерционном полете неторопливо иду к точке старта. Почему в инерционном? Да потому что снаружи по кораблю кибер ползает. Полирует корпус до зеркального блеска и распыляет серебро. Если пойду с ускорением, кибер может сорваться. А я не хочу упускать ни одного шанса. И в запасе еще несколько приемов.

Переохлаждение корабля, например. Грузовой отсек — до минус пятидесяти, жилой модуль — до трех по цельсию. Ниже нельзя — водопроводы полопаются.

Вторая причина — из инерционного полета я смогу точнее замерить все этапы маневра „Незнакомки“. И повторю, насколько получится. Это сэкономит мне два месяца изучения звезды. Войду в книгу рекордов Гиннеса по скорости и дальности межзвездных перелетов. Е.Б.Ж. Если буду жив.

Все не так! Сижу в скафандре, перегрузки не те, холодилка воет голодным волком, а должна реветь больным мамонтом. Шкалы лезут в красное!

Особенно — скорость и генераторы поля. Генераторы не справляются. Не могут раздвинуть, растолкать в стороны звездную плазму, она все ближе подступает к бортам. Силовой генератор тоже в красном. Скорость падает. Поле в режиме дельфиньей кожи, но генераторы не могут обеспечить нужной частоты пульсаций.

Мать твою! Они ничего не могут обеспечить! Плазма лижет борта корабля.

Иду на самоубийство. Чтоб удержать скорость, включаю ходовой движок.

Не я, конечно. Автоматика. Мне не успеть, счет на доли секунд! Но я предусмотрел этот вариант. Спросите, откуда на движок энергии взяться? С накопителей джамп-активаторов!

Индикатор восьмого накопителя стремительно желтеет, краснеет и гаснет.

Так же быстро желтеет, краснеет и гаснет первый. Желтеет седьмой. Плазма лижет броню.

Бах-бах-бах-бах-бах!!! Пулеметной дробью! Все не так!!! Только пару секунд спустя понимаю, что живой… Что экран черный, что шкалы желтеют, зеленеют и гаснут. Главный ходовой сжирает остатки энергии из седьмого накопителя и отключается. Второй раз в жизни вижу красные шкалы пустых накопителей. Это дурная тенденция…

Наступает невесомость. „И это — все?“ — вертится в сознании нелепая мысль. Когда ее сменяет более вразумительная: „Кажется, я живой!“, беру себя в руки и отдаю, наверно, самый странный, самый нелепый и дикий приказ за всю историю космонавтики — раскрыть все наружные люки. Пока горячие.

Пока намертво к корпусу не приварились.

Выжидаю пять минут, потом разрешаю навигационному комплексу провести обсервацию. Прибыл, конечно, с недолетом. До звезды двадцать семь а.е.

Но это не смертельно. Ближе, чем от Земли до Нептуна. А до самой Земли

— без малого сорок светолет. Так далеко даже беспилотники не залетали.

Закрываю люки. Каждый второй течет. Повело их от перегрева. Это нестрашно.

Это предусмотрено. Запускаю ремонтную процедуру, и киберы шлифуют прилегающие поверхности, меняют уплотнители у люков второго рубежа. Часов через восемь буду как новенький. А пока лучше не вылезать из скафандра.

Жилая зона — она, конечно, в глубине корабля, четвертый рубеж и те-де, но береженого бог бережет. А пока можно подводить итоги. Корабль выдержал джамп. И прибыл в пункт назначения. Почти… До звезды месяц ходу. Будет меня „Незнакомка“ месяц ждать? Догадайтесь с трех попыток. А с такого расстояния я ее засеку только в случае, если она прямо на меня джет направит. По любому варианту, засечь параметры ее маневра — без шансов.

Значит? Значит, подхожу к звезде, раскладываю по орбитам „мячики“, месяц-другой изучаю звезду — и домой… На семнадцать светолет больше прыгать не буду, значит, до дома — пять джампов в режиме строжайшей экономии. Если на пятый джамп ресурса не хватит, жду спасателя у первой звезды.

Выгоняю наружу кибера-полировщика. С двумя целями — восстановить зеркальный блеск, а заодно — провести полный детальный осмотр поверхности.

Через пять минут — первый доклад. Броневые плиты носового шарика изменили геометрию. Хитрый термин такой. А на деле — звезда слизнула до двадцати миллиметров брони. Никаких наплывов расплавленного металла. Там, где просело поле, срезано гладко, как бритвой. Такова она, звездная плазма…