Впрочем, даже если бы и знала, все произошло бы точно так же. К счастью, мы не застряли в песке по самые зеленые помидоры, просто днище осело на выпуклости между колеями, поэтому справляемся довольно-таки быстро.
Когда мы подъезжаем, все остальные уже устроились. Оба туриста сидят у костра вместе с Валлидом и его помощниками. Валлид спрашивает меня, были ли проблемы с его тряпкой. Отвечаю, что нет, что все пошло нормально, вот только предпочли ехать не спеша. Он угощает дамочку чаем, после чего все и начинается. Валлид разыгрывает сценку, в которой изображает из себя человека пустыни, а девица - само внимание и восхищение - прислушивается. Араб рассказывает ей о песчаных бурях, о том, как перерезают горло верблюдам, и всякие подобные истории, на которые охотно ловятся туристы. Про Барбе тут рассказывать нечего. Рене и Патрицио все еще обижены, так как уверены, что утром я просто заблудился. Говорю им, что хотелось срезать путь, что именно так я и езжу; подмигиваю Валлиду, который, из чувства реванша, подтверждает мою байду, прибавляя живописные подробности:
- Ты имеешь в виду разбойничью тропу?
- Ну да.
- О, про нее знают только настоящие профессионалы...
И это окончательно затыкает клюв пожарнику.
***
Пока все укладываются спать, ко мне подходит Моник, которой захотелось поговорить. С тех пор, как мы заправились, от нее несет бензином. Ужасно жарко, и в бочке с бензином давление растет, поэтому он выплескивается, как только открутишь пробку. Эта операция доверена Моник, вот она и получила струей прямо в лицо. Сейчас же она говорит мне, что очень устала. Присматриваюсь: и правда, выглядит она не самым лучшим образом. Девица мнется, переступает с ноги на ногу, после чего говорит с глуповатой улыбкой:
- Чарли, дальше я поеду на грузовике.
Храбрая девчонка! Из вежливости спрашиваю:
- Не желаешь, чтобы мы тебе расчистили местечко?
- Нет, я хочу ехать на грузовике.
- Уже их не боишься?
Взгляд, который она посылает мне в ответ, объясняет все. Любое решение будет гораздо лучшим, чем продолжение поездки с нами.
Что ж, целую ее в обе щеки и желаю приятного пути.
Помощники Валлида уже спят на своих подстилках. Сам он уже привязывает свой гамак под прицепом, когда я подхожу, чтобы переговорить. Поручаю ему заботу о девушке и прошу, чтобы он относился к ней с добром. Это все, что я могу для нее сделать.
Коротенький визит у Аюджила, который уже тоже ложится спать. Болтаем о торговле, а Кристиан в это время договаривается с туристами относительно воды. Ему удается выцыганить канистру, и мы отправляемся.
Просто мы решили ехать ночью, пользуясь прохладой, чтобы уже не иметь проблем с бензонасосом.
***
На рассвете проезжаем бидон V.
- Ну что, Чарли, тебе получше?
- Нет.
Приступ начался ночью. Сначала я думал, что это обычные колики, и попросил Кристиана, чтобы тот остановился. Через минут десять до меня доходит, что дело посерьезней. Мне это известно! Это не просто живот болит, это внутреннее. Пару раз в жизни меня уже так прихватывало. Последний раз это было в Пойнте Нуар, с Мигелем. Это почечные камни. Два лезвия вонзаются в мои кишки. Мне кажется, будто кто-то изнутри перепиливает мне таз.
Всего на пару минут мне делается легче, и я с трудом вползаю в машину. Только укол, то ли для снятия приступа, то ли обычный противоболевой, смог бы принести мне облегчение. Так что нет смысла торчать здесь.
Как только Кристиан заводит, мне делается хуже. Тряска автомобиля лишь увеличивает мои страдания. А дорога сделалась совершенно паршивой...
В точке 400 снова появляется песок. Кристиан пытается проезжать сложные места как можно осторожнее, но сотрясений никак не избежать. Пару раз я просил его остановиться и пытался лечь на земле, чтобы расслабиться. Но приходится ехать дальше, чтобы как можно скорее добраться до Мордж-Моктар, где можно получить помощь врача.
***
Я не выдержал. Пару минут назад, когда солнце только вставало, я увидал ангары Бидон V. После этого сразу же сжал плечо Кристиана, который немедленно остановился.
Лежа на песке с разложенными руками пытаюсь регулярно дышать. Если мне удастся расслабиться, боль не уйдет, но хотя бы сделается чуточку сносной. Рядом со мной Кристиан пытается сделать мне самокрутку и нервно мнет бумажку. Я же не могу даже пошевелиться. Он сует мне самокрутку в рот. Потом помогает напиться. Вода горячая, у нее металлический привкус, но пить надо, потому что именно недостаток воды и привел к приступу.
Ёб твою мать! Ну почему я обязательно должен пытаться низвергать мифы о всяких помехах и сложностях! Проклинаю себя за то, что отправился без подготовки. По крайней мере, воду пить было можно! Мне казалось, что я сверхчеловек, а вот теперь грызу землю от боли.
Проглатываю пару шариков хаша. Благодаря этому, Кристиану не прийдется делать мне самокрутки, а чувствительность к боли хоть немного уменьшится. Пока же что единственным результатом стало то, что во рту стоит ужасная сухость, и мне приходится набрать теплой воды, чтобы смыть этот отвратительный вкус.
***
Десять часов утра. Я чувствую себя немного лучше. Мне даже удалось приподнять голову, приходится только контролировать дыхание. Грузовики и мехари проехали где-то далеко слева. Солнце начинает припекать. К счастью, я лежу в тени, под защитой небольшого полукруглого ангара из жести, поставленного прямо в песке. Здесь таких несколько, все расположились вокруг заброшенного красного барака. Место наверняка время от времени служит сортиром, земля покрыта засохшим дерьмом. Вокруг одна только пустыня, но, тем не менее, люди приходят посрать в укромном местечке.
***
Полдень. Выдержать уже просто невозможно. Дерьмо привлекает мух, и целые их сотни жужжат вокруг нас. Под жестью воздух сделался горячим и душным. Необходимо сматываться отсюда.
Когда я пытаюсь подняться, боль делается ужасной, но оставаться здесь нельзя. Кристиан меня поддерживает, после чего как можно удобнее устраивает в машине. Потом заводит двигатель и мчит. Тряска машины только умножает мои страдания.
Окно открыто, и я высовываю голову в струю набегающего воздуха. Мало того, что изнутри все разрывается от боли, так еще приходится бороться с рвотой, вызванной хашем. Земля делается твердой. На километры во все стороны тянется стиральная доска, но я не кричу. Я решил не надоедать Кристиану своей болью. Дорога длится восемь часов. Это было одно из тяжелейших моих переживаний. И вот, наконец-то, Бордж-Моктар. Наступает ночь.
***
Военный санитар, приведенный Кристианом, готовит для меня укол морфия. Я лежу на одеяле рядом с постом; снова я не в состоянии хотя бы пошевелиться, гляжу на этого высокого алжирца, пока тот наполняет свой стеклянный шприц. Лапы у него просто громадные. Он вонзает иглу. Через минут пять боль из моего живота исчезает. Я переживаю мгновение неописуемого блаженства, а потом теряю сознание.
