— Апполинарий Эрастович! — чуть не заорал я от радости во весь голос. — Я вспомнил! Я всё вспомнил!
— Ну и хорошо. Не кричи. Пошли спать, сынок, — ещё раз взглянув на звёзды, тихо произнес старик, положив мне на плечо большую тёплую ладонь. Его прикосновение подействовало успокаивающе, а в слове «сынок» послышалось столько доброты, что мне стало ещё теплее.
— Вы обещали рассказать о пришельцах, — напомнил я.
— Сегодня ещё не время.
Старик повернулся и пошёл к кровати. Я озадаченно двинулся за ним.
— Завтра к тебе придёт следователь, — как бы между прочим, сообщил укладывающийся спать сосед. — Не подписывай больше никаких бумаг. Ты и так лишнего на себя взял.
Я хотел спросить — откуда вам это известно? Но сосед произнёс:
— А теперь всё — спать. Все вопросы — завтра.
Я радовался тому, что память стала возвращаться уже не короткими отрывками, а целыми периодами прожитых лет, и думал, что не засну до утра, выстраивая воспоминания согласно жизненной очерёдности, но мои веки сами собой стали тяжелеть. «Надо обязательно спросить старика, как меня зовут…»— успел подумать я и уснул.
Среда
После завтрака меня действительно вызвали к следователю.
— Кажись больным, — напутствовал меня старик. — Пожалуйся на голову.
После его слов у меня на самом деле в теменной области головы возникла и стала усиливаться боль.
Когда я входил в кабинет к следователю, голова моя уже не просто болела, а раскалывалась, и казалось, что она уже не принадлежит мне. Подступала тошнота. Никакой беседы со следователем не получилось, и ничего подписывать я не стал.
Когда я переступил порог палаты, головную боль словно рукой сняло. Будто её и не было вовсе.
Старик лежал и безучастно смотрел в потолок. Я сел на свою кровать.
— Апполинарий Эрастович, вы кто? — спросил я напрямик.
— Странник, — взглянув на меня серо-голубыми глазами, просто произнёс старик.
— Странник?
— Странник… Вижу, головная боль у тебя прошла. Это хорошо.
— Вы, наверное, знахарь или колдун?
— Возможно, что ты в чём-то и прав, — не стал отрицать сосед и добавил: — Я тот, кому уже давно не положено быть, как говорят, на этом свете.
— А в это заведение вас за что? — в моей голове промелькнула мысль, что старика положили в «психушку» не просто так.
— За это самое, о чём ты сейчас подумал. А точнее даже сказать не «за что», а «кто», — произнёс старик. — Грязь и невежество человеческое.
— И что, много этой самой грязи в людях? — не отставал я, снова пытаясь воспользоваться случаем поговорить с необычным собеседником.
— В отдельном человеке её немного. Но в человечестве достаточно, чтобы оно не смогло отмыться.
— Слаб и грешен человек… — произнёс я услышанное где-то когда-то. — А вы, вижу, Апполинарий Эрастович, недолюбливаете людей.
— Почему? Людей-то я люблю… и жалею… — старик повернулся на кровати лицом ко мне. — А в общем, ты прав: за что их любить? Бог создавал человечество для Любви и Добра. Но человек не смог стать Человеком с большой буквы. Хотя и не он в этом виноват… — с каким-то странным выражением лица закончил старик.
— А кто виноват? — Беседа становилась всё более интересной и всё больше захватывала меня.
Сосед, казалось, не услышал вопроса, повернулся на спину и какое-то время молчал, глядя в потолок. Мне подумалось, что разговор на сегодня окончен. Но я ошибся.
— Скоро ты всё узнаешь, — неожиданно раздельно и чётко произнёс старик.
— Что? Что узнаю? — я уставился на соседа с непониманием.
— Всё! — старик приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза. — Думаешь, я сумасшедший?
— Нет, не думаю, — стал энергично отрицать я, хотя именно эта мысль пришла в голову первой.
— А хочешь знать Истину?
— Очень хочу! — выпалил я.
— А не боишься того, что может случиться с тобой, если я поделюсь Знанием? Может, не стоит открывать эту дверь? Вдруг всю историю человечества придётся переписывать заново? А вдруг Истина тебя разочарует? Запретный плод — он ведь всегда кажется слаще. Ожидание праздника всегда лучше самого праздника. Представь, что перед тобой закрытая дверь в неведомой стене. А вдруг там, за ней, ничего нет! Вдруг там другая стена — стена новой неизвестной науки? А ещё хуже — вдруг там бездонная пропасть новой религии? Выдержишь? Не тяжек будет для тебя груз?
— Мне бы память сначала полностью восстановить, — вместо ответа промямлил я, вдруг испугавшись напора соседа. А самое главное — испугавшись перемены цвета его глаз: они вдруг стали наливаться яркой синевой.
— Ты мне понравился, Андрей. Поэтому память я тебе верну, — пообещал старик. Он смотрел мне в глаза своими синими-синими, широко раскрытыми глазами. Под его прямым взглядом воля моя и тело независимо от моих желаний переподчинялись его воле, а мысли в голове выстраивались, обретая определённый порядок, будто теперь кто-то посторонний управлял ими. Меня словно придавило к кровати чем-то тяжёлым, и я свалился на матрас, не в силах пошевелиться. В голове начали пробиваться обрывки воспоминаний, перед глазами появлялись картинки из прошлого, и всё это, словно склеиваемая порванная кинолента, стало выстраиваться в хронологическую цепочку…
…Я понял, что лежу на кровати, и открыл глаза. Надо мной навис взлохмаченный седой старик. Его синий взгляд был направлен в одну точку на моём лбу возле переносицы. Заметив, что я пришёл в себя, старик отвёл глаза, и я почувствовал, что сковывающая моё тело тяжесть куда-то ушла. Я попытался сесть. Кровь стучала в висках. Что это было? Тут я понял, что вспомнил о себе всё, и зачем-то произнёс вслух свою фамилию и адрес…
Я не знал, какими словами благодарить старика. Я просто сидел и плакал. Теперь я не безымянный сумасшедший! Я не бомж! Я полноценный российский гражданин!
— Спасибо вам! Спасибо вам, Апполинарий Эрастович! — Слёзы ручьём катились по моим щекам. Появилась глупая уверенность, что теперь-то меня обязательно отпустят домой. Ведь я вспомнил, кто я такой! Вспомнил! И ещё… я почти узнал тайну мироздания!
— Не спеши никому сообщать о возвращении памяти, — остудил мои эмоции старик.
— Почему? — всё протестовало во мне против такого предупреждения — я хотел поскорее вернуться в свой мир.
— Тебя убьют. Или упрячут так, что уже никто никогда не сыщет.
— Кто? — не поверил я. — Почему? Кому я мешаю?
— Тем, кто отнял у тебя память. Чью программу ты не выполнил. Помнишь их? Постарайся всё вспомнить. Всё — до мельчайших подробностей. Ты понял меня?
Взгляд старика не спрашивал. Он приказывал.
