Казалось бы, туземцы должны были давно наложить в штаны и стремительно сдаться. Но чины – чины дрались как звери. Шел уже четвёртый час вторжения. А они со своим примитивным оружием, уступающим легионерскому почти на порядок, умудрялись сдерживать когорту Шоербезена на подступах к столице. И – что удивительнее всего – среди легионеров были потери. При такой-то броне!..
Ларс замысловато выругался.
Куйберг уже давно покончил со своими объектами – тремя крупными городами севернее – и теперь, утюжа фермы и деревни, двигался к Шоербезену. Недавно выходил на связь, мамацао, интересовался, долго ли Ларс будет ещё возиться. Иду, сказал, на помощь.
Шайзе. Этого ещё не хватало! Ну почему, почему нельзя жахнуть по столице и её поганым дворцам протонной или ещё какой ракетой?! Нет, ну вот почему Куйбергу бомбить можно, а Шоербезену – нельзя?!
– Драконы один-пять! – рявкнул распираемый чёрной злобой Шоербезен. – Что у вас?!
Как будто сам не видел, что у них. Вот ещё три зелёные точки покрасились в красный цвет – угробило очередных легионеров у Гардинга, который Дракон-два. За двадцать последних минут когорта продвинулась в среднем на четыре с половиной метра. На четыре! С половиной! Метра!! Ферфлюхт!!!
– Сильный заградительный огонь, Дракон-ноль! – ответил Гардинг. – Разрешите применить «диплодок»!
– Не разрешаю! – заскрипел зубами Шоербезен, слушая ответы остальных командиров: на их участках сопротивление также было очень сильным. – Можете пустить газ! И заканчивайте возиться! Или вы не хотите жить вечно?!
Последней фразой Ларс фон Шоербезен особенно гордился: она звучала очень величественно. Заманчиво и интригующе. Жить вечно – от такой перспективы любой вострепещет и начнёт бегать, как наскипидаренный. Мамацао.
– Дракон, – возник в ухе вкрадчивый, сочащийся ядом голос фон Суслоффа. – Ты что там, опять трахаешься, что ли? А, Дракон?
– Никак нет, сэр! – Ларс от неожиданности прикусил язык и инстинктивно попытался вытянуться во фронт, но помешали ремни безопасности. – Даже не думал, сэр!
– Что-что? Думал? Приказа думать не было! – проскрежетал колонэл. – У тебя есть четверть часа для выполнения приказа. Последняя четверть. Выполнять!
– Разрешите применить «диплодок», сэр! – на всякий случай попросил Дракон, хотя знал ответ наперед.
– Не разрешаю. Время пошло! – И фон Суслофф отключился.
Ларс рванул с груди ремни и вскочил.
– Лоренс! – Рядом тут же возник закованный в броню высокий силуэт: Ганс Лоренс, начальник личной сотни кэптэна фон Шоербезена. – Поднимайте людей! На передовую!!!
В училище Ларсу поначалу пришлось туго.
Он оказался единственным, у кого был личный синт.
Что естественно: в военные шли только молодые волки – те, кто душой стремился к оружию, у кого руки просто-таки чесались подержаться за какой-нибудь бластер или похожее устройство, как правило – отпрыски семей небогатых, если не бедных. Рослые мальчики, выросшие в тёмных закоулках мегаполисов. С пудовыми кулаками и маленьким размером головы. Для них военно-космическое представлялось сказочным местом, где не только будут регулярно и нажористо кормить натуральной пищей, но ещё и вволю пострелять из разных пушек невероятных дадут. Все остальные – большинство тех, кто зачем-то хотел в космос, – предпочитали училища мирного профиля, всё больше со склонностью в торговлю, и вот там-то каждый год был совершенно запредельный конкурс. А в военно-космическое – никакого. Ежегодный недобор. Ибо что престижного быть военным, коли воевать уже сколько лет совершенно не с кем, да и денег на этом поприще особенных не срубишь?
Откуда у таких курсантов синты?
Синт – это весьма дорого. Тем более если нестандартный вариант.
И Эв, ясное дело, в подобной обстановке жизнь Шоербезену только осложнила.
С другой стороны, если бы не Эв, не наживший ещё к тому времени соответствующих кулаков Ларс в новом коллективе долго бы не протянул. По действующим юридическим нормам Эвелин ван дер Хаас являлась его неотъемлемой составляющей – употреблялась в законе о синтах такая затейливая формулировка, – как руки или, скажем, ноги. Эв нельзя было сдать на склад или оставить дома, ибо вложенная в синта-телохранителя программа недвусмысленно запрещала ему расставаться с принципалом. Запрещала – до непоправимого сбоя, могущего повлечь за собой или значительные жертвы, или не менее значительный расход боеприпасов, не говоря уже об ущербе собственности владельца синта и других лиц. Прецеденты были. Поэтому Эв, к зависти многих, если не всех, сокурсников, жила с Ларсом в казарме, делила с ним индивидуальный бокс и всё время стояла за плечом, а Ларс нёс за неё полную юридическую и имущественную ответственность, но это никого не занимало. А вот красивая и безотказная девушка в мужском коллективе – это да, это конечно. Звуки всякие доносились из-за тонкой стенки шоербезенского бокса по ночам. Будоражащие такие звуки.
Весьма откровенные.
Распаляющие воображение.
До ураганного спермотоксикоза.
Так что полноту имущественной ответственности за Эв Дракону пришлось почувствовать уже в первую неделю, когда обитатели казармы решили прописать его на новом месте по полной программе, – одна из кредиток несколько поистощилась на предмет оплаты длинных медицинских счетов жертв прописки, а сам Ларс невзначай лишился глаза. Он, правда, не сплоховал: дрался как лев, а если его и подмяли, то виной тому была вовсе не слабость, но неожиданность, численное превосходство нападавших и не до конца отработанные боевые навыки. «Нет! – сам не зная почему, заорал он, зажимая кровавое месиво глаза, когда в воздухе блеснула сталь. – Нет, Эв! Без мечей! Без мечей!!!» Без мечей так без мечей: катана с легким щелчком заняла место в ножнах. Оттолкнув в сторону одного «старичка» и подхватывая с полу тяжелый табурет, рычащий от смешанной со страхом ярости Ларс запоздало подумал: «Я же не сказал ей, что убивать никого не надо, ведь накрошит сейчас их в капусту, я ж её знаю!» – но Эв, видно, всё поняла сама. Её тонкий силуэт метался в кругу дерущихся, вокруг отмахивающегося табуретом Ларса, и ни один удар Эв не проходил мимо цели, так что в самые короткие сроки побоище пришло к естественному концу. Поле битвы представляло собой филиал полевого госпиталя: окровавленные тела могли только стонать, а парочка самых крепких пробовала ещё и отползать.
Инцидент вышел громкий, и, чтобы замять его, Ларсу, помимо оплаты счетов пострадавших, пришлось послать Эв на ночь к лэфтэнэту Показовски, коммандеру курса. Ночь фон Шоербезен провёл отвратительно. Тёмный сгусток злобы душил его.
