— Хорошо, когда тебя ждут, мадам, — ответил я любезно, как последний идиот. — Кто вам сказал, что… ну, мы будем здесь?
— Прогностические мониторы, разумеется. — Она слегка нахмурилась, глядя в сторону. — Могу я спросить: где остальные члены экспедиции?
— Она… спит все еще.
— Спит? Весьма любопытно.
— Там вон. — Я кивнул в сторону жилого крыла. — Она будет рада узнать, что мы не одни. Вчера выдался длинный день, и…
— Простите, вчера? А когда вы прибыли?
— Около суток назад.
— Но почему вы не сказали сразу? Я ждала так долго… — Голос ее предательски дрогнул.
— Мне очень жаль, мадам, но мы не знали. Мы обыскали всю станцию, но…
— Не знали? — На ее лице проступил ужас.
— А где вы находились? Я проверил каждую комнату — не понимаю…
— Я… там — во внешнем флигеле, — сказала она убитым голосом, смахивая слезы. — Я решила, что вы откликнулись на мой сигнал. — Голос немного окреп. — Впрочем, не важно. Вы здесь. Мне нужно несколько минут, не больше. Несколько сообщений, но если у вас нет времени… — Она заторопилась, пристально глядя мне в глаза.
— И не думаю вас торопить, мадам. Боюсь, правда, тут недоразумение…
— Но вы не оставите меня здесь? — Голос ее дрожал, она вцепилась мне в руку своей птичьей лапкой. — Возьмите меня с собой! Не оставляйте, пожалуйста!..
— Обещаю, — сказал я и взял ее за руку. Рука оказалась сухой и холодной — действительно, индюшачья лапа… — Думаю, вы многое напутали… о прошлом. Наверное, я тоже. Вы работали здесь — на этой станции?
— О нет. — Она помотала головой испуганно, как ребенок, пойманный у сахарницы. — Здесь… совсем чужая станция. Я просто скрылась сюда после Падения, понимаете?
— А где персонал станции, мадам?
Она посмотрела так, будто я сказал глупость.
— С самого начала никого не было — в точности как сказано в моем рапорте. Я застала станцию брошенной. Здесь только я, больше никого.
— Полное одиночество, я понимаю. Но теперь вы с нами. Все будет хорошо.
— Никогда не сомневалась, что вы придете, рано или поздно. И вот вы здесь — приборы никогда не лгут. Я так себе говорила. Просто не могла знать когда.
— Приборы? Вас предупредили приборы?
— Да. О да.
Старая женщина опустилась в ближайшее кресло, и высохшие пальцы запорхали по клавишам. Мертвый — сколько лет? — экран загорелся, просиял всеми цветами радуги, вспыхнул зеленоватым квадратом, где справа заплясала черная царапина, как на старой киноленте… Я уже открыл было рот, чтобы восхититься виртуозным владением клавиатурой, — но тут она осела лицом на пульт, тихонько вздохнув.
Я выхватил ее из кресла — она весила фунтов девяносто, не больше. В коридоре, у выхода, нас встретила наконец Мелия. На мгновение она в ужасе прикрыла рот, потом вспомнила подготовку полевого агента — лицо ее разгладилось.
— Равель? Кто это?
— Не знаю. Когда я проснулся, она уже была здесь. Думала, я спасатель; не успела ничего сказать, потеряла сознание…
Мелия отступила, не сводя глаз со старухи, споткнулась, схватила меня за руку.
— Мама!.. — задохнулась она.
Глава 24
Несколько секунд я молчал, застыв неподвижно. Веки почтенной леди затрепетали и поднялись.
— Мама! — Мелия схватила ее за руку.
Старая дама неловко улыбнулась:
— Увы, я никому не мама. Всегда хотела, вот только… — Она замолчала.
Проводив леди в одну из пустых спален, я уложил ее в постель. Мелия осторожно взяла ее руки в свои, присев на край постели, убедилась, что та дышит ровно.
— Ты сказала — мама?.. — спросил я.
— О… Нет, конечно. Глупо с моей стороны. В ее возрасте все похожи друг на друга…
— Твоей матери… столько лет?
— Нет, она моложе. Да и сходство поверхностное. — Мелия невесело улыбнулась, будто признавая какую-то вину. — Думаю, для психологов моя ошибка — золотое дно…
— Она ждала нашего прихода, — сказал я. — Приборы, по ее словам, предсказали.
— Приборы? — Мелия посмотрела на меня пристально. — Таких приборов не бывает.
— Может, она заговаривается. Слишком долго наедине с собой…
Вздохнув, престарелая дама очнулась. Искры узнавания в глазах не было. Нет, не было. На родню не похоже. Мелия улыбнулась, проворковав что-то утешительное. Обе сладко улыбнулись друг другу. Любовь с первого взгляда.
— Старая дура. Простите, что я отключилась, так вот… — По лицу ее пробежала тень.
— Глупости! — успокоила Мелия. — С другими и не то могло бы случиться.
— Вы себя достаточно хорошо чувствуете? Говорить можете? — спросил я, не обращая внимания на сердитый взгляд Мелии.
— Да. Да-да, конечно.
— Где мы находимся? — продолжал я мягко, присаживаясь на край постели. — Что это за место?
— Станция «Берег Динозавров», — твердо сказала старушка, глядя на меня не без удивления.
— Простите. Мне, наверное, следовало бы спросить «когда?»…
— Тысяча двести тридцать второй год по локальному летосчислению, — ответила она недоуменно.
— Но как же… — начала Мелия.
— Иными словами, временного перехода у нас не получилось, — объяснил я непринужденно. Глупости вообще легко говорить светским тоном.
— То есть… мы перешли на побочную последовательность?
— Не обязательно. После всех приключений, кто скажет, какая линия побочная; а какая главная?
— Простите, что вмешиваюсь, — перебила пожилая леди. — У меня создалось впечатление, что дела обстоят… не лучшим образом.
Мелия сумрачно посмотрела на меня, я хмуро глянул на старушку.
— Ничего страшного, — успокоила та. — Можете говорить свободно. Я так понимаю, вы — агенты Коммутатора. — Она печально улыбнулась. — Стало быть, мы коллеги. Полевой агент Мелия Гейл, к вашим услугам.
Глава 25
Вышло так, что я в этот момент смотрел на Мелию — мою Мелию. Окаменев, она побледнела, как мраморная статуя.
— А ты кто, моя дорогая? — спросила старушка участливо, не видя ее лица. — Такое чувство, будто я тебя знаю.
— Полевой агент Равель, полевой агент Лиза Келли, — представил я нас обоих.
Мелия глазом не моргнула. Ну, почти. Лицо ее безмятежно разгладилось — позавидовать можно.
— Приятно видеть коллегу, агент… Гейл, — произнесла она бесцветным голосом.
— Да, я немало поработала в свое время, — улыбнулась пожилая леди. — Жизнь била ключом тогда — до Падения. Честолюбивые планы, благородные цели… Разбор полетов после каждой миссии, большой планшет на стене, где видно, что вышло, а что — нет. Когда можно поздравить себя и коллегу, а когда следует посочувствовать. В те дни мы действительно надеялись…
