В телефоне послышалось знакомое булькание сигналов. Радиостанция работает...
"Что она передает? Высота 7500... Давление 300... Какое низкое давление на этой высоте! А выше еще меньше... Если там открыть люки, то, наверное, я стал бы похожим на рыбу, вытащенную из глубины..."
Тим вспомнил картинку в учебнике, где была нарисована рыба с вылезающими из орбит глазами. Он невольно поежился. "Чепуха какая! И лезут же в голову такие дурацкие мысли!"
Температура минус 45 градусов. Хорошо, что воздух в кабине не совсем успел охладиться. Здесь все-таки теплее, чем снаружи. Тим помнит, что однажды в Москве мороз доходил до сорока градусов. Тогда было очень трудно дышать. А сейчас? Нет, зачем об этом думать!
Так шли минуты. Летающая лаборатория приближалась к невидимой границе стратосферы.
Вниз по горному склону
На освещенную луной поляну сквозь заросли ежевики пробирался шакал. Он был тощим, похожим на бездомную собаку, с выступающими, едва скрытыми облезшей шерстью ребрами. Шакал постарел, он уже с трудом добывал себе пищу и питался чем попало: лягушками, ящерицами, случайной падалью.
Он уже не прятался в кустах и, пренебрегая осторожностью, понурой рысцой домашнего пса бежал через поляну.
Перебежав на другую сторону освещенного пространства, шакал остановился, поднял голову и совсем по-собачьи завыл на луну.
Однако на этот раз не только луна могла обратить на себя внимание видавшего виды бродяги-шакала.
Тоже наверху, но уже совсем близко к земле, в темной листве дерева шакал заметил бледную человеческую руку, безжизненно опущенную вниз.
Шакал, видимо, не боялся людей. Возможно, что за всю его долгую жизнь они ничего ему не сделали плохого. Все-таки он решил подождать в тени,может быть, этот человек сейчас спустится с дерева и пойдет своей дорогой.
Но человек не имел никакого намерения даже изменить свое положение.
Шакал подождал еще немного. Может быть, человек мертв?
Луна поднялась совсем высоко. Шакал зевнул, лениво вылизал свою облезшую шкуру и завыл. Это никчемное занятие вскоре стало и ему самому противно. Через минуту он хрипло откашлялся и замолк.
...Как сквозь сон, слышал Дим завывание ветра. Неужели он еще висит на тросе? Нет, нет, он помнит, что спрыгнул вниз.
Но что с ним? Вадим провел рукой по лицу. Она стала мокрой, что-то липкое текло по шее, по лбу...
Темно. Вадим сделал попытку открыть глаза. Опять ничего не видно.
Страшная догадка мелькнула в сознании. Неужели он повредил глаза, упав на колючие ветви?.. О, какая мучительная боль!.. Он еще не мог понять, где эта боль - она растекалась по всему телу,- но мучительнее всего он чувствовал ее где-то на лице.
Он снова попытался приподнять веки, но их ресницы слиплись.
Дим в отчаянии чуть ли не руками разодрал веки, слипшиеся от запекшейся крови, и прямо перед собой увидел блестевшие в лунном свете, словно вырезанные из жести, дрожащие листики.
Он взглянул на небо, туда, где скрылось яркое созвездие летающего диска. Он искал его среди мириадов ярких звезд. О, если бы хоть на мгновение показались красные огоньки!..
Дим понимал, что летающая лаборатория, освободившись от ненужного балласта, может достигнуть стратосферы. Невольно ему представился блестящий диск с черными зрачками странных объективов, направленных вверх. Зачем они? Что ищут они в холодной пустыне? "Но как же с Тимкой? - снова подумал он о нем.- Потеряет сознание, замерзнет, и воздушный корабль будет долго носить его над землей..."
Надо бежать в селение, сказать, дать телеграмму, чтобы спустили вниз этот корабль... Бежать, пока не поздно.
Багрецов попробовал пошевелиться. Всё тело болело, покрытое ссадинами. Острый сук прорвал пиджак и проходил где-то около ребра. В этом месте особенно чувствовалась боль.
С большим трудом отцепившись от веток, Вадим попробовал спуститься вниз. Кровь из рассеченного лба заливала ему глаза. Он ничего не видел и только инстинктом угадывал, куда поставить ногу. Перенеся тяжесть тела на левую ногу, он вдруг почувствовал такую острую боль, что у него помутилось в глазах.
"Неужели сломал? - пронеслось в мозгу.- Как же я смогу тогда предупредить?.."
Нога соскользнула с ветки, и Вадим сорвался вниз. Хорошо, что невысоко. Впрочем, он теперь мало считался с высотой. Ему и столетние деревья казались низенькими, почти карликовыми.
Дим привстал и, вытерев рукавом липкую кровь с бровей, огляделся по сторонам.
Горный склон. Трава, словно покрытая инеем. Совсем черные, остроконечные тени от деревьев, падающие на ярко освещенную поляну. Всё это чем-то напоминало лунный пейзаж.
Багрецов попытался встать, но тут же вскрикнул от боли. Наступить на ногу невозможно. Подождать утра? Нет, нет... Будет поздно.
Выломав себе какую-то кривую палку, Дим попытался, опираясь на нее, пройти несколько шагов. Нога нестерпимо болела, она распухла и словно налилась свинцом.
Всё же, пересиливая боль, Вадим шел, вернее ковылял, по освещенной поляне, поминутно отдыхая и набираясь сил.
Вот уже совсем близко черная тень леса. Вадиму очень не хотелось расставаться с приветливой поляной, где всё видно, где всё ясно. Что-то он встретит в лесу? Найдет ли дорогу? Сможет ли он выбраться из чащи?..
Вадим знал, что надо идти только вниз, в долину. Там он обязательно встретит людей. Но как бы не сбиться с пути? Склон может быть неровный, кое-где придется снова подниматься. Как он тогда определит нужное направление?
Багрецов услышал позади себя шорох, оглянулся и оторопел.
За ним осторожно крался какой-то зверь. Его тень была огромной,- может быть, поэтому и сам зверь показался Диму тоже очень большим. Холод закрался в сердце.
"Может быть, это пантера?.." - неожиданно мелькнула мысль. Дим не так давно прочитал, что в Армении они иногда встречаются. А где он сейчас находится? Вполне возможно, что и в Армении...
В эту минуту Вадим неожиданно для самого себя пожалел, что он сейчас не на тросе. Там было, пожалуй, безопаснее.
Длинная тень зверя не шелохнется. Чего он выжидает?
Позабыв о больной ноге, Вадим бросился на зверя, высоко подняв над головой суковатую палку. По-собачьи поджав хвост, шакал с жалобным визгом метнулся в кусты.
Дим опустил палку и, опираясь на нее, быстро заковылял к деревьям.
Новое испытание встает перед ним. Как тяжело найти в себе мужество, чтобы заставить замолчать боль, боль в ноге, во всем теле. Не чувствовать или, вернее, заставить себя не чувствовать, как теплые струйки крови текут из рассеченного лба, как постепенно становится мокрой рубашка, прилипая к ране у ребра.
Нет, он так не дойдет. А нужно скорее, скорее, чтобы предупредить людей на полигоне: "Довольно! Кончайте испытания. Там, наверху,- человек!"
