…нет, не могу. Бессильна проклятая проза!
Собственно, доклад был как доклад. Было сказано о повышении роли кибернетики в свете решений последних Пленумов, О необходимости включиться в борьбу за выполнение этих решений. Покончить с недостатками. Фамилия Кайменова упоминалась в докладе трижды: в связи с инцидентом на конференции, где он высказался насчет академика Феофана Степановича Мезозойского, в связи с участившимися опозданиями и напоследок в собирательном смысле: «кайменовы».
Володька сидел в ближних рядах, лицо у него было надменное и растерянное. В зале время от времени возникал разговор, по рядам гуляли какие-то листки. Валентин Георгиевич в президиуме просматривал бумаги, мерно кивал докладчику; вот он снял очки, стал глядеть на Шишкина неопределенно-тяжелым взглядом из-под набрякших век, потом снова углубился в бумаги. Сергей Малышев несколько раз вынимал пачку сигарет, косился на дверь: ему очень хотелось курить.
Докладчика вознаградили жидкими аплодисментами. Потом на сцену поднялся вечно улыбающийся кандидат наук Альпер-Сидоров, взъерошил остатки шевелюры вокруг лысины.
— Конечно, новые веяния следует прливетствовать… И инициативу Павла Николаевича тоже — что он решил распрлострланить текст своего доклада до собрлания. Это экономит врлемя, сотрлудники успевают прлодумать свои выступления и все такое… Но, видимо, на этот раз получилась досадная неувязка. Павел Николаевич, ведь если доклад распрлострланен, то зачем, спрлашивается, его зачитывать?
— Какой доклад? — ошеломленно посмотрел на него Шишкин. — Я его не распространял!
— Ну как не распрлострланяли, Павел Николаевич? — Альпер-Сидоров мягко улыбнулся, вытащил из нагрудного кармана халата несколько сложенных листков. Вот его машинописный текст. И относительно повышения дисциплины в свете задач по развитию кибернетики, и о Владимире Михайловиче Кайменове… и даже вот во множественном числе «кайменовы», и все такое. И о новом взлете творческой активности, о небывалом трлудовом подъеме, и все такое…
Лицо Павла Николаевича постепенно приобретало свекольно-сизый цвет. В зале стояла хватающая за сердце тишина.
— Я могу, с общего позволения, разъяснить ситуацию! — поднялся Валентин Георгиевич. — Дело в том, что текст, который показал сейчас Семен Борисович Альпер-Сидоров, составлен без ведома Павла Николаевича и независимо от него… на недавно приобретенной электронной машине дискретного действия «М-117». — В зале поднялся и стих шум. — Вот передо мной, — Пантелеев потряс пачкой бумаг, — данные о необычном самодеятельном эксперименте, который провели инженеры отдела машинных расчетов Владимир Михайлович Кайменов и Сергей Алексеевич Малышев: таблицы ввода информации, программы, выходные данные машины, результаты обработки этих данных… В течение месяца они с помощью машины «М-117» предсказывали поведение Павла Николаевича. С вашего позволения я, как человек, невольно избранный экспериментаторами в качестве отметчика времени, ознакомлю присутствующих с результатами эксперимента. Мне это тем проще сделать, что Павел Николаевич является моим заместителем и подавляющая часть его административных и научных отправлений мне известна.
Когда Валентин Георгиевич читал и комментировал содержание пакетов, зал то замирал, то взрывался хохотом. Кайменова и Малышева хлопали по плечам, толкали в бока: «Ну, дали, ребята! Ну, откололи!»
— Немножко о том, как это делалось, — продол-жал академик. — Как известно (это еще профессор Уолтер Эшби установил), осмысленное поведение определяется тремя главными факторами: знанием обстановки, наличием цели и возможностей по ее достижению. Для информации об обстановке товарищи в основном использовали объективные данные, подготовленные Владимиром Михайловичем Кайменовым для составления алгоритма «электронный организатор». Они известны и достаточно тривиальны для машинной обработки. Ограниченными возможностями машины, естественно, было задано и другое: объект моделирования не способен к творческим решениям. И, наконец, они ввели в машину программу цели: благополучие и личный успех… Цель — вот что главное! — академик поднял руку. — Она определяла поведение электронной модели… да и не только модели.
Пантелеев поискал глазами Кайменова, улыбнулся ему.
— Вы мне рассказывали, Владимир Михайлович, что вводили в машину справедливо рассчитанные шкалы, продуманные инструкции и даже информацию о решениях партии, определяющих сейчас жизнь нашей науки и нашей страны — и все равно модель выдавала узкоутилитарные решения. Я вам скажу более: если бы вы ввели в «М-117» произведения великих мыслителей, содержание музыки Бетховена, стихи гениальных поэтов — все равно эта цель подчинила бы себе все. Все это было бы пущено в ход для достижения благополучия. Это страшная цель, товарищи! Она вытравливает из человека все веления чувств, все превращает в труху: если и благородство — то с расчетом, чтобы заметили и оценили; если любовь, то с заранее обдуманным намерением; если преданность, то не долгу, а вышестоящим инстанциям… и если такой человек не совершает низких поступков, то не из отвращения к низости, а лишь из боязни попасться. И я крайне огорчен, что… э-э… весьма обидные предположения экспериментаторов о личных целях и о возможностях Павла Николаевича Шишкина полностью подтверждены опытом.
Глаза Пантелеева, а за ним и глаза всех обратились к месту, где сидел Шишкин. Но того уже не было…
С собрания Малышев и Кайменов направились в машинный зал: сегодня пришла их очередь работать в ночную смену. В коридоре Володька несколько раз треснул Сергея поперек спины.
— Ну ладно, ладно, — басом сказал тот. — А то и я могу.
— Напугал же ты меня, чертяка! А все-таки как насчет алгоритма успеха? Что, спасовал?
— Видишь ли, — Сергей поднял брови, откинул голову и значительно сложил губы, — надо все-таки прежде договориться: что понимать под словом «успех».
Они отперли дверь, вошли в затемненный машинный зал. Лунный свет лил в окна, отражался от граней шкафов и пультов, рассеивался стенами — казалось, что зал погружен в зеленую прозрачную воду. Сергей повернул выключатели на щите: вспыхнули шеренги газосветных трубок на потолке, зашипели воздуходувки. Инженеры надели халаты.
— Да, — вспомнил Володька, — покажи, как ты программировал доклад Шишкина? Как тебе это удалось? Я был совершенно уверен, что «М-117» не потянет такую задачу.
Сергей перебрасывал рычажки тумблеров на пульте «Молнии».
— Мне теперь придется долго извиняться перед Валентином Георгиевичем, усмехнулся он. — Ввел старика в заблуждение. Видишь ли, ты прав, для «М-117» это безнадежная задача. Я просто сел и на-писал этот доклад. В два вечера.
