— А сами корабли? Ну, ты понимаешь, действующие?
— Действующие низкоэнергетические транспортные маршруты, в порядке тоннажа перевозимого груза: с переходной орбиты Земли на…
— Погоди, как насчет пассажирских маршрутов?
— Не подтверждаю. Не существует действующих пассажирских маршрутов, использующих низкоэнергетические перевозки — несмотря на эффективность, перелеты по таким траекториям гораздо медленнее, чем по эллиптическим гомановым. Стоимость жизнеобеспечения и создания удобств для пассажиров превышает экономию топлива.
— Черт побери! Ладно, что ты там говорила?
— В порядке тоннажа перевозимого груза: с переходной орбиты Земли на ПО Луны, с ПО Земли в L1 Земля-Луна, с ПО Земли на ПО Марса, с L1 Земля-Луна на ПО Земли, с ПО Земли на L2 Солнце-Земля, с ПО Европы на ПО Ганимеда…
— Стоп, стоп, давай только про те, что с Земли. И выбери такие маршруты, на которые нужно больше пяти месяцев.
— Все действующие маршруты занимают больше пяти месяцев. Повторяю, это дешевый, но медленный способ перевозки. Дальше?
Тем временем НэН отнесло вверх и вбок. Она оттолкнулась от потолка, обхватила ногами один из стульев перед пультом и прищурилась, глядя в загороженное окно.
— Хм-м, ну ладно, послушай: у тебя есть график отправлений с Земли на период… э-э… в две недели, начиная с четырнадцатого октября две тысячи сорок второго?
— Да, имеются семь единиц, удовлетворяющих параметрам «космический корабль», «непилотируемый», отправка с переходной орбиты Земли, низкоэнергетические перевозки, период с 15 по 28 октября 2042 года. Уточни понятие «большой».
— Ну, примерно восемьдесят футов в ширину, а в длину… хм-м… около сотни. Здесь есть трюм и мостик, насчет двигателя и всего прочего не имею понятия.
— Четыре из запланированных отбытий имели целью транспортный узел в L1 Земля-Луна, перевозка товаров легкой промышленности и фармацевтических продуктов, размеры кораблей значительно меньше заданных параметров, учитывая твой обычный предел погрешности.
— Вот за что я тебя держу, крошка!
— Другие три судна подходят под все характеристики: Земля — Луна, 15 октября; Земля — L2 Солнце-Земля, 19 октября; Земля — Марс, 22 октября.
— И надолго это? Назови даты прибытия?
— Рейс Tata-CASC L287A, на Луну через L5, выход на переходную орбиту Луны 10 мая 2043 года, переход на низкую окололунную орбиту 12 мая. Рейс ESA Ex92-NASA Gen20 выходит на галоорбиту возле L2 Солнце-Земля 29 сентября 2043 года. MarsCon E15 выходит на марсианскую орбиту захвата 15 февраля 2044-го.
НэН отчаянно озиралась в поисках какого-нибудь логотипа корпорации, визитной карточки, настенного календаря, чего угодно. Пульт упрямо отказывался выдавать какую-либо информацию, так что она обратилась к шкафчикам: инструментальный набор, сделано в Китае — от этого никакого проку; два аварийных безразмерных скафандра, не таких вонючих, как у нее, и гораздо более ненадежных, если забыть о клейкой ленте; дюжина баллонов с воздухом для них же — это, возможно, пригодится; четыре пакета снэков, готовых к употреблению, и четыре литра воды — пол-литра тут же исчезло за несколько болезненных глотков. Под пакетами с едой обнаружилась авторучка, которую она попыталась ухватить, а после гонялась за ней по всей кабине. «Предоставлено Орбитальным сберегательным банком». Она швырнула ручку в бесполезное окно — дзынь! — и принялась описывать в пространстве медленные, задумчивые круги. Окна.
— А(и)да, если бы мы могли видеть звезды, ты бы сумела — ну, знаешь, вычислить наше расположение, сделать триангуляцию, в общем, как-то понять, куда мы направляемся?
— Маловероятно. У моей камеры недостаточное разрешение для измерения звездного параллакса.
— Вот черт! — НэН ухватилась за спинку кресла. — А(и)да, милая, ты не хочешь сходить прогуляться?
* * *
Воздушные шлюзы по обе стороны главного люка трюма были оснащены системой ручного управления, но она требовала нескольких добавочных шагов — возможно, чтобы какой-нибудь новичок случайно не запустил себя в космос. И не то чтобы она сама была новичком — пять месяцев летного опыта как-никак, пусть и в бессознательном состоянии, но ведь есть же мышечная память и все такое… Тем не менее она вернулась, прихватила еще строп и привязала два конца по отдельности к специальным скобам в стенах шлюза, после чего как следует подергала за них, перед тем как открывать внешнюю дверь. Ее дыхание было быстрым и поверхностным, кровь бухала в ушах — вот тебе и безмолвие космических просторов! Затем дверь скользнула в сторону, уходя из луча ее налобного прожектора; снаружи было темно, ее глаза заметались по сторонам, приспосабливаясь. Какая-то дымка — может быть, конденсируется выходящий воздух? — но при движении луча рисунок не менялся. Это звезды, Млечный Путь, догадалась она; ей не так уж часто доводилось выходить из дома по ночам, да и днем, если уж на то пошло. Однако сейчас она как раз собиралась выйти из дома, нравилось ей это или нет; ее руки, одна поверх другой, сжимали край двери.
— А(и)да, — прошептала она, — ты это видишь?
Таблетка была примотана у нее на лбу куском клейкой ленты из инструментального набора — единственное, что смогла придумать НэН, чтобы обеспечить обзор и одновременно возможность разговаривать.
— Отчасти, — кисло ответила А(и)да. («Кисло» было одной из первых моделей поведения, которые НэН добавила в профиль образа помощницы.) НэН нагнула голову.
— Так лучше?
— Не особенно. Нам следует отодвинуться подальше от корабля.
— Надо было просто выбросить тебя на стропе, одну.
— Моя неспособность маневрировать затрудняла бы весь осмотр в целом.
— Хорошо-хорошо, вечно одни и те же отговорки! Будто сейчас мне легко!
Однако это было действительно легко. От нее требовалось просто отпустить руки.
— Ну ладно, на счет «три». Раз… Два…
— Три, — сказала А(и)да, и они поплыли в невесомости. Передняя часть корабля выглядела как квадратная дыра, вырезанная в скопище миллионов квинтильонов звезд. Ее сердце так и подпрыгнуло при виде скользнувшей в поле зрения ярко-красной точки, однако это был просто какой-то огонек на носу корабля — ходовой огонь или что-то вроде того. Она добралась до конца стропы, одной из двух, и начала разворачиваться к кораблю, но тут вторая стропа натянулась, и ее медленно повело по сложной траектории, вынося из-за черного края трюма. Ее сердце все еще работало на повышенных оборотах, но в шлеме это звучало поспокойнее, особенно после того как она задержала дыхание. Может быть, задержала слишком надолго — область ее зрения неожиданно потемнела с правой стороны, но А(и)да, уловив ее озабоченный возглас, пояснила:
