Управляющий значительно посмотрел на Ика.
— Так, — уныло согласился Ик.
— В общем, что ты предлагаешь с тобой сделать?
— Я мог бы ухаживать за Зверем, — робко предложил Ик. — Я к нему привязался, да и он ко мне, так что…
— Именно поэтому я не позволю тебе за ним ухаживать, — перебил его Эк. — От дружбы Зверь теряет эту… зверскость, вот! А он уже немолод и зверскости в нем, по правде говоря, и так маловато, да и бегает он теперь медленно. Колеса-то старые-престарые.
— Тогда… — начал было Ик, но шеф снова перебил его:
— Ступай в бухгалтерию, получи отпускные и подумай хорошенько. Когда надумаешь — возвращайся. И постарайся предложить что-нибудь стоящее.
— Значит, я уволен? — расстроенно спросил Ик, чувствуя, что вот-вот и у него случится внутренний микропробой.
— Пока нет, это всего-навсего отпуск, — милостиво произнес Эк. — Отдохни, пару-другую дней погоняй электроны по матрице, может быть, придумаешь что-нибудь полезное. А не придумаешь — все равно возвращайся, так и быть, возьму униформистом, хотя у меня штат укомплектован, да и фактура у тебя неподходящая. Ростом не вышел, да еще лысый. Ну, ступай себе, видишь, у меня дела…
«Нет, все-таки в управляющем сохранилось что-то человеческое, — подумал Ик, выходя из кабинета. — Если это слово применимо к роботам».
В приемной блистательная Мерседес коннектила с какой-то подругой. Не глядя на лысого робота, гламурная рободива махнула унизанным кристаллическими ферритами манипулятором в сторону бухгалтерии. Тебе, дескать, туда.
2.Бар назывался «Горящая букса» и был декорирован под старинную железнодорожную мастерскую. У входа даже чучело паровоза имелось, правда, ржавое до безобразия, а то Ик подумал бы… Впрочем, вряд ли бы подумал. Прежде чем попасть в этот сомнительного разбора притон, робот-гладиатор прошелся по заведениям разрядом повыше. Он успел отметиться и в «Жадном слесаре», и в «Пьяном гидравлике»[21], разве что в «Робота-зазнайку»[22] не заглядывал. Да и то потому лишь, что недолюбливал оригиналов с двойными разъемами под нижней крышкой, а не то непременно завернул бы и в «Зазнайку». По слухам, там подавали неплохую ШИМ[23], а сегодня роботу особенно хотелось хватануть чего-нибудь повысоковольтнее с крутыми фронтами импульсов, чтобы проняло как следует.
Эргов[24] покамест, слава Айзеку, хватало. На отпускные старина Эк, надо отдать ему должное, не поскупился.
Над клепанной из котельной стали стойкой клубился нанопиксельный экран трехмерки, на котором красавец с вороненым корпусом выплясывал с десятком развязных робобалеток, ухитряясь при этом распевать во весь динамик:
Когда железные малышки
Откроют маленькие крышки…
Железные малышки синхронно дрыгали стройными нижними манипуляторами и пискляво подпевали:
Когда железные малышки
Поднимут нижние задвижки…
Демонстрировали старинный мюзикл времен легендарного «сухого закона». Мюзикл назывался «Нежная вибрация» и в музыкально-танцевальной форме рассказывал о взаимном притяжении, возникшем между роботами враждующих мафиозных кланов, торгующих запрещенными генераторами импульсных помех. Как помнил Ик, история любви закончилась трагически, потому что герой и его возлюбленная питались напряжением разной полярности. Видимо, до такой простой штуки, как двухполупериодный выпрямитель, делающий роботов инвариантными к полярности напряжения питания, в те легендарные времена еще не додумались. С другой стороны — если бы эти выпрямители существовали, то не состоялась бы высокая трагедия, уже четыре века будоражащая воображение романтичных роботов.
Кстати, несмотря на специализацию по истории, Ик так и не понимал, почему запрет на продажу высоковольтных напитков назывался «сухим законом», а процедура приема модулированных электронных импульсов — жаргонным словом «выпить», явно заимствованным из человеческого сленга. К счастью, издревле существовали и другие слова, гораздо точнее обозначающие упомянутое действие: типа «вздрогнуть», «разрядиться», «бухнуть» и тому подобное. Сейчас само понятие «сухой закон» относилось к категории исторических курьезов; так называемые «Игольчатые импульсы», «Промышленные помехи» и даже улетный «Белый шум» были давно узаконены и продавались повсеместно.
— Двойной киловольт с качающейся частотой, — потребовал Ик у бармена, со звоном опускаясь на изогнутый рельс, опоясывающий стойку. — И чтобы фронты импульсов не расплывались. Я плачу.
Бармен покачал квадратной головой и с укоризной посмотрел на изрядно уже рассинхронизированного клиента.
— Что-то ты зазнался, братец, своих не узнаешь, — звучным, профессиональным голосом сказал он, отвернулся, включил синтезатор со старомодными стрелочными индикаторами и принялся смешивать импульсы в микшере. — Как сам-то?
По голосу Ик его и узнал, а узнав, не то растрогался, не то обрадовался. Это был когда-то известный на всех Аренах города Фердинанд Айзенкопф, последний и единственный в мире укротитель паровозов и знаменитый шпрехшталмейстер. Последнее занятие он считал побочным, позиционируя себя именно как паровозника, только вот эти древние создания не пользовались особой любовью у почтеннейшей публики, а у хозяев Арен — и подавно. Были они прожорливы и неторопливы, подолгу разводили пары, да еще и рельсов требовали. А каково это ради одного номера сооружать на Арене целый полустанок? Потом произошел какой-то скандал, не то у последнего оставшегося на ходу паровоза котел при публике взорвался, не то колосники вывалились, короче говоря, Фердинад расплевался с хозяевами и куда-то сгинул.
То-то чучело паровоза у входа показалось Ику знакомым.
— Здравствуй, Фердинанд! — поздоровался Ик. — Вижу, ты не пропал, просто сменил профиль. И как оно? А у входа это…
— Да, это знаменитый «007»[25], — гордо и в то же время печально пробасил шпрехшталмейстер. — И вообще, раз уж ты здесь, то зови меня, как в старые времена, — Ферди. Вот твое пойло!
— Чем напиваться в одиночку, угостил бы девушку, а, красавчик! — услышал Ик откуда-то сбоку.
Ика давно никто бескорыстно не называл красавчиком. Собственно, его никогда так не называли, даже до облысения. Вот и в данном случае корысть была налицо.
Лысый робот с некоторым усилием сфокусировался на диковинном механическом создании, как следовало полагать, женского пола. Хотя что-то женственное в этом чучеле безусловно оставалось.
