Скошенным от боли глазом Митя увидел Никодимова, своего одноклассника.
– А ты не слишком изменился, – прохрипел Митя свернутым набок ртом.
Снова Никодимов мучил его. И Никодимов подумал, что снова мучает Митю. И почему же мы мучили Митю Галкина? Почему детишки столь просто вычленяют не такого как все и начинают его грузить? Что это значит – «не такой как все». Парией никогда не бывает отличник, которого, можно сказать, охраняет государство, или двоечник – это ж любимый всеми «борец за свободу». Пария не обязательно самый слабый, хиляков хватало и без Мити. Никодимов сейчас вспомнил, что у Мити и родителей, кажется, не было, только какие-то опекуны. И классная, которая пыталась защитить «чучело», усиленно нажимала на эту тему, но вызывала обратный эффект. Митя появился в четвертом классе и показался одноклассникам большим чудаком, а то и вовсе придурком. Произношение странное, ужимки нестандартные. Его стукнут портфелем, а он кричит: «Смилуйтесь над юностью моей. Не пожните колоса, еще не созревшего» и подобную дребедень. Что потом-то? Не припоминается. Может он стал такой как все, непримечательный. Замаскировался, значит, гад!
Двое омоновцев легко, как пиджак, подняли Галкина с пола, приставили к ближайшей стене и обыскали, если точнее вынули из кармана пижамы рулончик туалетной бумаги.
– Ну, где остальные? – напористо спросил Никодимов.
– Уехали вчера вчером, – с трудом слотнув комок кровавой слизи, отозвался Митя.
– Марка и номер машины?
– «БМВ», а номер забыл.
– Так ведь ты на слабоумного не похож, Галкин. Такие дела проворачивать, столько извращенцев в одну команду собрать. По этой теме ваша шайка четко спелась. Это последнего, Самохвалова, с седьмого этажа сбросили, мечом проткнули, да еще под клумбой закопали, чтобы цветочки нюхал.
– Но он же первый на меня. – засопротивлялся Митя.
Капитан Никодимов уважительно покачал головой.
– Значит, ты его сам угомонил? Так вот ты какой разносторонний, Галкин. Не только головой, но и руками на все способен способен – просто универсальный гений, Леонардо да Винчи наших дней.
– Я не Леонардо да Винчи… я случайно.
– Случайно задел, да? А он взял и немножко умер, противный такой. Вот какая незадача, Дмитрий, за это еще порой сажают. Чего ж ты не ограничился умственной работой?
– Я защищался. У него меч, у меня только щит.
– Прямо былину поешь, достань еще гусли из шкафа. Ладно, я сам достану…
Обыск продолжался не более часа. Эксперт вытащил винчестер из компьютера и чохом сгреб все дискеты и лазерные диски в пакет.
– Ладно, поехали, Галкин. Глянь на свою малину напоследок. Не скоро с ней повстречаешься.
– Никодимов, там, в фотоальбоме, наверху карточка. Там ты, я, другие ребята, помнишь, в поход ходили? Возьми ее себе.
Никодимов вдруг зарумянился, потому что сейчас вспомнил. Только сейчас, потому что не нужны ему были такие воспоминания. Он ногу тогда подвернул, а Митя тащил три часа кряду его рюкзак.
– Да не могу я, Митя… гражданин Галкин.
Как раз подъехал Квакин и к нему в хонду сели арестованный Галкин в наручниках, Никодимов и еще один милиционер. Машину Квакина должен был сопровождать газик с людьми из РУОП. Фургон с омоновцами укатил на их базу – как показалось Никодимову, командир группы захвата был сильно разочарован.
Всей дороги до следственного изолятора было минут пятнадцать. Сиди и предавайся ненужным воспоминаниям или пытайся истребить их из памяти. Но в Свечном переулке, перед самым перекрестком путь кортежу перегородил вдруг длинный трейлер с надписью «Дагфрукт».
– Да это ж не фрукт, а козел какой-то, – выругался Квакин и свирепо ударил по клаксону.
Никодимов оглянулся назад и увидел, как к ним приближается странный грузовик, вроде тех, участвуют в новомодных фестивалях и карнавалах. На открытой платформе картинно стояли пять «древнерусских витязей», вырядившихся наверное к годовщине какой-нибудь Куликовской битвы. Но этот грузовик явно перегораживал путь назад.
– Похоже, нам устроили западню, – сказал Никодимов.
– Хотят устроить, только кишка тонка. Пора с этими шутами гороховыми кончать, – скрипнул зубами Квакин и сообщил по радио сопровождающим оперативникам: «Огонь на поражение.»
Однако в этот момент картинное стояние закончилось. Из окна ближайшего дома скользнула огненная стрела и машина сопровождения, коротко вспыхнув, взорвалась. Двое руоповцев успели еще выскочить, но тут как раз из-за лотка с мороженным высунулась рука… Первый милиционер повалился рядом с горящей машиной, глядя на нож, застрявший в ляжке, второго уложил камень, попавший ровно в голову. А те бандиты, что живописно стояли на грузовике, стали уже невидимками. Посланное кем-то из них копье пробило заднее стекло хонды, взметнув стеклянную крошку и едва не впившись в спину Никодимова.
– Наружу, – рявкнул он и, выпихнув на мокрый асфальт Квакина – обычно такого сообразительного, а сейчас совершенно обалдевшего, выскочил сам.
А сержант-водитель с короткоствольным пистолет-пулеметом «Кедр» уже успел заползти за колесо и приготовился к обстрелу «по площадям».
– Нельзя, тут же прохожие, – Никодимов лягнул сержанта. И в самом деле испуганные люди жались к стенам домов и стучали кулаками в запертые двери парадных – на улице, похоже, что недавно произвели модернизацию коммунального хозяйства.
Сержант совершил короткую перебежку, чтобы занять более выгодную позицию, но не добежал.
Открылся какой-то люк в мостовой и сержанта по ногам ударил цеп, а затем окончательно угомонил чекан.
Квакин визгливым голосом звал кого-то на помощь, однако, ничего не добившись, отбросил бесполезный хэнди:
– Глушат нас, Никодимов. Мы в полном окружении.
А затем следователь схватил за горло подследственного Галкина.
– Я сейчас пристрелю тебя, падло, «при попытке к бегству». Слышь ты?
– Не шали, Квакин, ты ведь не на фронте. – сказал Никодимов. – Ты же следователь, а не Рэмбо, так что блюди законность.
– А вот вам законность, – Квакин взвел курок пистолета, подведенного к виску гражданина Галкина.
И в этот Никодимов увидел падающее отвесно копье, которое похоже запустил кто-то на манер мины из-за фургона РЭУ. Он заметил, а следователь нет.
– Квакин, в сторону!
Но следователь прокуратуры был занят Галкиным, крепко сжимая его хрипящее горло и собираясь нажать на спусковой крючок. Поэтому копье погрузилось прямо в квакинскую задницу, вызвав череду криков и стонов.
– Ты полежи без фокусов, Никодимов, – сказал Галкин, растирая освобожденное горло, – и тогда цел останешься. Ведь это же немало, согласись.
