гордостью объявила Персик. — Женская сексуальность. Она начинается..
— В каком смысле три?
— Ты принял три таблетки. Я дала тебе одну в первый вечер, с медом.
— Что?! Но… но…
Джекко не смог вложить в голос все возмущение ее чудовищным самоуправством, в груди клокотала ярость. Задыхаясь, он со всей силы ударил Персик по ягодицам, так что она даже качнулась. Первый раз в жизни он поднял руку на человека. Лунопес зарычал, но Джекко было все равно.
— Не смей… никогда больше не смей так меня обманывать.
Он схватил ее за плечи, собираясь ударить по лицу, но вместо плеча стиснул грудь. Волосы у Персик развевались, как у мертвого Ферросиля. Пугающее осознание того, что человеческая жизнь может оборваться, и в то же время гордость вспыхнули в нем, зажгли пламень в паху. Мысль, что Ферросиль погиб, странно пьянила. Он, Джекко, жив! Как сумасшедший, он бросился на Персик, повалил ее на дорогу среди цветов. Расстегивая шорты на себе и на ней, Джекко смутно понимал, что она ему помогает. Набухший член преодолел все преграды и внезапно, согнутый, оказался в ней. Яростное блаженство нарастало. Оно взорвалось в нем, потом излилось в Персик, оставив Джекко обессиленным.
Он заморгал, силясь прийти в себя, и слез с нее. Персик лежала, раскинув ноги, встрепанная, и то ли всхлипывала, то ли как-то странно охала, но и улыбалась тоже. Джекко замутило от отвращения, во рту стало горько.
— Вот тебе твой ребенок, — грубо сказал он, потом отыскал фляжку и стал пить.
Три лунопса сидели в сторонке рядком, глядя на них серьезными глазами.
— Можно мне тоже попить? — очень тихо спросила Персик.
Она села и начал поправлять одежду.
Джекко передал ей воду, и оба встали.
— Солнце садится, — сказала Персик. — Заночуем здесь?
— Нет!
Он яростно зашагал вперед, не заботясь, поспевает ли она за ним. Вот, значит, как жили древние люди? Во власти бешеных страстей, без понятия о долге и приличиях? Джекко не мог поверить, что занимался сексом так близко к мертвому телу. А мир по-прежнему атаковал его чувства: когда Персик задела Джекко бедром, он вновь ощутил манящий зов ее плоти. Его пробила дрожь. Некоторое время они шли молча; он чувствовал, что она устала сильнее, но хотел одного — уйти как можно дальше от того места.
— Не буду я больше принимать таблеток, — сказал он после, наконец.
— Но ты должен! Нужен месяц, чтобы получилось наверняка.
— Мне все равно.
— Но, ой, как же…
Джекко ничего не ответил. Сейчас они шли через сумеречный мыс. Внезапно дорога повернула, и перед ними открылся залив.
На воде внизу теснились самые разные суда и суденышки, брошенные людьми. На некоторых еще горели огоньки: тусклые драгоценные камешки в млечной дымке. Где-то между ними должен покачиваться на волнах «Джек-старт». Закатный свет блестел на рельсах движущейся дороги.
— Глянь, паром, — сказала Персик. — Надеюсь, собаке, или кто это был, удалось сойти на берег… Тут много лодок, я смогу выбрать.
Джекко пожал плечами. Тут он заметил какое-то движение среди теней на пристани и на время даже позабыл свою злость.
— Посмотри туда! Это что, живой человек?
Некоторое время оба пристально всматривались. Потом фигура пересекла освещенное пространство, и они поняли, что это действительно человек. Он медленно шел вдоль стоящих кабинок, заглядывал в них, потом шел дальше.
— Что-то с ним не так, — сказала Персик.
Тут тень неизвестного слилась с кабинкой, и та двинулась: сперва медленно, потом все быстрее. Она достигла центральной полосы, соскользнула на блестящие рельсы и, промчавшись мимо них, исчезла в западных холмах.
— Дорога работает! — воскликнул Джекко. — Мы переночуем здесь, а утром пойдем к остановке, до нее ближе.
Он так обрадовался, что за ужином (они вытащили из рюкзаков питательные батончики) беспечно болтал с Персик, рассказывал о городах, спрашивал, где побывала ее семья. Но когда она захотела постелить одеяла рядом, Джекко ответил «нет» и устроился подальше. Три лунопса легли рядом с Персик, положив морды на лапы, и внимательно смотрели на Джекко.
Тот снова мучился отвращением к себе: стыд мешался с приступами почти приятного животного чувства. Джекко закрыл голову рукой, чтобы заслониться от яркого лунного света. Хотелось все забыть, хотелось, чтобы в небе были только беззвучные холодные звезды. Наконец он провалился в сон без сновидений, но проснулся со зловещим гулом в ушах. «Лошадь голодная, — тянули нараспев низкие голоса. — Женщина плохая!»
Он разбудил Персик до рассвета. Они позавтракали и зашагали к остановке на холме: сначала идти было трудно, но потом началась старая известняковая дорога. Лунопсы то отбегали, то возвращались и выглядели довольными.
Остановка была забита кабинками. У первой аккумулятор оказался разряжен, у второй и третьей — тоже. Стало понятно, что делал незнакомец внизу: искал живую кабинку. Мертвые стояли на боковом пути, и конца им было не видно — удручающее зрелище.
— Надо вернуться к пристани, — сказала Персик. — Там он нашел хорошую.
Джекко внутренне согласился, но в нем тлело иррациональное желание делать по-своему. Он сощурился в туманную даль:
— Я пойду до развилки.
— Но это так далеко, и надо будет возвращаться…
Он молча зашагал вперед; она пошла следом. Идти и правда пришлось долго, огибать один холм и взбираться на следующий. Сбоку по-прежнему тянулись мертвые кабинки. Уже почти у основного пути Джекко приметил то, что искал: легкое подрагивание в череде кабинок. Новые по-прежнему подъезжали и толкали мертвые.
— О, отлично!
Они сели в кабинку, которая подъехала последней; лунопсы устроились на противоположном сиденье. Джекко начал жать кнопки, чтобы кабинка вывезла их на основной путь, и сразу завыл аварийный сигнал. Синтезированный голос пригрозил сообщить в Центр. Несмотря на его протесты, Джекко провел кабинку через стрелки, после чего она умолкла и, плавно разгоняясь, заскользила к скоростным путям.
— Ты правда умеешь ими управлять! — восхищенно заметила Персик.
— Тебе надо научиться.
— Зачем? Они все скоро умрут. Я на велосипеде умею ездить.
Джекко сжал губы, думая о белых костях Ферросиля. Кабинка бесшумно скользила среди холмов. Они миновали еще несколько заторов на остановках. Джекко по-прежнему воспринимал все чересчур обостренно, мир вокруг был все так же наполнен загадочным смыслом.
Они проголодались и обнаружили, что вся автоматика в кабинке работает. Оба взяли себе по протеиновому напитку и по питательному батончику с фруктовым вкусом, а Персик нашла батончики для псов. Теперь дорога шла через горы; кабинка плавно проносилась сквозь туннели и взмывала на перевалы, с которых открывался чудесный вид. Иногда удавалось разглядеть огромную равнину впереди. Привычная грусть собиралась внутри Джекко, более сильная, чем обычно. Только подумать,
