Я понял, что мы наконец одержали самую блистательную победу, ибо располагали теперь всеми секретами богов-гигантов, древних властелинов мира, благодаря посланию, которое они направили нам через бездны времени и пространства.
Первым отойдя к стене зала, я пробежал пальцами по кнопкам управления на большом пульте.
- Да свершится воля богов! - воскликнул Меркурий, присоединяясь ко мне. - Теперь разрушение Тартара - для нас детская игра. Поэтому возродим славу карающих молний Юпитера!
На стене засветился экран, и мы увидели на нем разом весь терпианский континент, изолированный от других земель широким водным пространством.
От нас, если мы хотели одержать полную победу, требовалось действовать четко и быстро.
Мы знали, что аппаратура, находящаяся в зале, заряжена мощной смертельной радиацией, способной уничтожить все живое, если эту энергию высвободить. Но надо было прежде всего совершенно точно целить эту аппаратуру на мишень, которую мы избрали.
Казалось, что это не так уж и сложно, но, когда я понял и осознал происходящее, мне стало страшно. Все мое сознание, весь тот гуманизм, который годами во мне воспитывали, восставал против того, что от поворота нескольких рукояток и нажатия кнопок случится нечто непоправимое.
Нам всем требовалось прийти в себя и успокоиться, восстановить ясность ума перед тем, что предстояло совершить.
Никого не удивило, что Пан использовал возникшую паузу для того, чтобы снова покопаться в трубочках своей флейты тонкими и миниатюрными инструментами, которые он постоянно таскал с собой.
Я услышал у себя за спиной его кудахтающий смех.
- Получилось!.. Получилось!.. У меня получилось!..
Этому заявлению никто не удивился, а я спросил его:
- Что получилось?
- Я выделил последнюю ноту!
Сиреневое свечение окутало тонкий стержень, венчавший массивный аппарат, перед которым мы находились.
Затем свечение стало ярко-красным и, наконец, ослепительно белым. Это свидетельствовало о высшей степени концентрации разрушительных сил.
В этот момент на экране перед нашими взорами возникло совершенно неправдоподобное зрелище, схожее с наркотическим бредом.
Терпианский континент окружило световое гало. Бушующее пламя образовывало своего рода пурпурный венчик, отделявший сушу от океана. Он сжимался по мере того, как я управлял излучателем.
Ослепительные молнии заполыхали в центре континента, разметая Тартар, громоздя ужас на ужас, ударяя в горы, которые на глазах деформировались и сморщивались, как лопнувшие шарики. Кипящие воды Ахеронта, Стикса и Кацита вздымались ввысь чудовищными гейзерами и обрушивались на сумрачные долины Прозерпины.
Я был страшно возбужден. Во мне бушевали чувства, которые невозможно передать. В ладонях возникла нервная вибрация от той смертельной силы, которую я выпустил на волю с помощью ужасного аппарата.
Теперь грозная сила достигла апогея и разрушала в апокалипсическом пожаре живую плоть, камень и металл.
Мощная цепная реакция распространялась с необычайной быстротой по всему континенту, рождая гигантские языки пламени, взвивающиеся ввысь как фейерверк в честь богов Небесной империи.
Мифический ад превратился в настоящий, и все это за какие-то несколько секунд.
Континент еще несколько раз конвульсивно содрогнулся, и Тартар был поглощен бурлящими водами, которые навечно сомкнулись над ним.
Я медленно выключил излучатель, и вскоре перед нами предстали на экране успокаивающиеся воды.
Мне не удалось сдержать вздох облегчения при мысли о том, что Земле и мне подобным больше не грозит смертельная опасность.
Земля и будущие поколения были наконец освобождены от зла, которое приговорило их к небытию.
И тут в зале громко и чисто, как колокольчик, прозвучал голос Меркурия:
- Поспешим в Эмпирей *, к Юпитеру, чтобы объявить о нашей победе!
Я почувствовал, что меня охватывает волна счастья, и увидел очаровательную улыбку на лице Олицетворяющей Здоровье.
- Да! - счастливо воскликнула она. - Поспешим на Олимп!
Указав своим спутникам на несколько небольших кубиков, разложенных на полках, я взял себе один из них и проговорил:
- Пусть они явятся залогом нашей силы и уверенности, скажем так, чтобы их можно было использовать против случайно выживших терпиан.
Я нажал перламутровую кнопку на кубике, направив луч на какое-то запыленное и совершенно, с моей точки
* По космогоническим понятиям и представлениям древних греков - наиболее высокая часть неба, наполненная огнем и светом.
зрения, ненужное сиденье, которое мгновенно обратилось в кучку черноватого пепла, окутанного едким дымом.
Вопль восторга прозвучал в зале, и мы все вместе направились к выходу. Но едва переступили порог, как нас объял ужас. Перед нами стояла вооруженная группа каких-то странных типов, скорее всего тех, которые разыскивали нас с момента побега из Тартара!
Мы узнали бога войны Марса и дикие рожи варваров-терпиан, которые держали нас под прицелом какого-то странного оружия.
Сардоническая усмешка исказила лицо Марса.
- Ваш триумф дорого вам обойдется, - проскрежетал он. - Вы своими жизнями заплатите за то, что сотворили...
Он уже поднял свое оружие, когда прозвучал голос Меркурия:
- Безумец и невежда! Разве было когда-нибудь, чтобы Марс выигрывал сражение, если его не сопровождала Победа?!
Пока тот соображал, из кубика Пана вырвался разряд и превратил "удальца", а заодно и трех терпианских воинов в кучку пепла, который тут же разметал ветер.
Используя эффект неожиданности, я и мои спутники поразили лучом еще одного терпианского воина, превратив его в пылающий факел.
Вся куча варваров бросилась на нас, но я выскочил вперед, и их термическое оружие ничего не смогло сделать с защищающей меня священной одеждой.
В ужасе варвары повернули, чтобы укрыться в летающей сфере, но луч из кубика, посланный Меркурием, превратил аппарат в ничто, а заодно и большую часть варварской орды. Только нескольким из них удалось уцелеть, и они бросились бежать.
Я побежал за ними, несмотря на предостерегающие крики спутников, но, споткнувшись о торчащий из земли корень с каким-то острым шипом, застонав от боли, покатился по траве, а варвары тем временем скрылись в зарослях.
Длинный шип прорвал защитную ткань на уровне пятки и вонзился в мою плоть.
В то же мгновение я понял, что сыграл свою символическую роль, которую и должен был сыграть в этом фантастическом действе.
Миф об Ахилле, которого я подсознательно опасался с самого начала, реализовался на мне по какой-то самой дикой случайности, когда я уже и думать о нем забыл. Я почувствовал, что дух мой угасает.
