Александр Пташкин - Заморье

— Сколько помню орден — еще ни один из его членов не смог превзойти Лунную Спять, — пугающее для королевича заключение девчонки внесло еще большую смуту в голове. Глаза Вира забегали от испуга.

— Хотите вы этого или нет, но, кажется, этот кто-то, перепугавший нас до смерти, рядом. Метрах, может, в тридцати. Я ничего не вижу в этой темени! — перебил Данк. Злость и мандраж слились воедино и вурдук задышал часто, как готовый к рывку бык.

Кроны деревьев полыхнули тысячью разноцветных огоньков, легкая дымка расстелилась под ногами как ковер. В уши ударил оглушающий вой притаившегося в кустах крупного хищника. Притихшая было дубрава вновь подала признаки жизни, зашумела, застрекотала на манер кузнечика листва. Данк ухватился за Аверх покрепче и вперился во тьму, откуда навстречу путникам шагнуло нечто.

Еще никогда не приходилось вурдуку так смеяться. Громила впал в настоящую истерику, когда из чащи торжественно выкатился серый мохнатый клубок на коротеньких ножках с выпученными глазами и аккуратным поросячьим носиком. Серьезности этому "воину" добавляло копье размером с вилку, аккурат под параметры хозяина. Следом за "грозным солдатом" к привалу отряда шмыгнули с десяток меховых колобков, окружив со всех сторон незадачливых путников. Лесовички тут же завели бурную беседу на своем языке, напоминавшим шушуканье, именно поэтому сметливый Вир тут же придумал для чудо-существ название — шушунчики. А пока шерстяные "тефтели" скакали и объяснялись друг с другом, не забывая угрожать копьями и мечами незнакомцам, кои смиренно стояли спина к спине, Сара набралась смелости произнести фразу "Мир вам, друзья!" на драбакорском: "Авмар итвун, сирхи!" Выражение явно пришлось к месту — барабашки притихли, удивленно вытаращили и без того большие глаза.

— Скажи им еще что-нибудь, — занервничал Вир. — У тебя, кажется, получается с ними изъясняться! Глядишь, не получим от этих лилипутов нехороших сюрпризов!

— А может, ты им выдашь речь? Ведь Спять сейчас активна и может тебе оказать добрую услугу, — очевидно, словарный запас на драбакорском не позволял Саре разъяснить эпопею о путешествии отряда, а потому мирка лишь съязвила.

Данк все не мог остановиться в приступе хохота — хватался за живот и кричал, что никогда еще не видел таких гигантских блох. Терпением драбокорцы особым не обладали, вспыльчивость присутствовала в любом деле, а посему Арселу предстояло прочувствовать гнев племени шушунчиков своим самым чувствительным местом — копчиком, куда искусно вонзилось копье туземца. Вурдук тут же выпрямился, неистовый гогот, сотрясавший округу, резко смолк. Смиренность хоть и не была громиле к лицу, но сейчас могла спасти его шкуру, потому что лесовики, огорченные неуважением своих персон, угрожающе выставили орудия, скривив и без того сморщенные рожицы.

Неожиданную паузу, после которой можно было ожидать чего угодно, нарушила Сара, обращаясь к Виру:

— Ты же высокопоставленная, ну… как вас там? В общем, скажи им, что ты король! Они сразу припадут на колено и будут твоими служаками, или что-то типа того.

— Я не знаю этого языка! Иначе бы уже давно попытался с ними найти точки соприкосновения.

— Не умничай! Говори как говоришь, призови Спять, а она уж точно переведет.

— Не впервой, я уже пыталась.

Господи, как же я могу ее призвать?! Что я вам, волшебник, что ли?! Как же все-таки было прекрасно восседать у себя на троне, отдавать приказы и знать, что все за тебя сделают! А что сейчас? Я здесь, в каком-то занюханном лесочке. И как же, как же сказать этим дикарям? Думай, думай! Может, изъявить желание и будет подано? Хорошо, попробуем. Браслетик работай, переводи.

Чудовищно глупое мысленное обращение к магическому предмету не повлияло на ситуацию. Королевич взвизгнул в своем привычном приветствии: — "Здравствуй, о, великий лесной народ!", но остался выглядеть как самый настоящий дурак — Спять вновь не подействовала. Шушунчики лишь запыхтели, ожидая, наконец, от путников внятного привычного разговора, тем более что браслеты Сары и Вира им приходилось видеть не в первой, и они знали, что обладатель такой вещицы как минимум благороден, а как максимум их настоящий союзник. Но незнакомцы замешкались, чем невероятно злили местный патруль.

— Почувствуй ее как часть своего тела, они не будут больше ждать, я знаю этот буйный народец.

— А самой слабо сделать то же самое?! У тебя вроде как тоже есть возможность поразить их своими лингвистическими познаниями!

— Слабак ты! Я-то думала, что хоть на что-то годишься, а ты тюфяк. Хорошо, без тебя справлюсь.

Медлить не стоило. Даже наличие на запястьях браслетов не означало путевку через лес. Миссия могла фатально закончиться на этом самом месте. А посему Сара принялась представлять отряд, указывая рукой. Описание Данка вызвало у шерстяных вояк лишь фырканье в знак неодобрения. Сказать о нем особо ничего не получилось, поэтому тут же перешли на личность Вира. Девчонка не поленилась расхвалить Его Величество, несмотря на свое настоящее отношение и даже ненависть к нему.

Несуразные существа, выслушав все до последнего слова, вновь растворились в дубраве. Напутствий не высказали, а лишь предупредили, что путь их обречен на провал, ибо далее пределов Урочного Леса не стоит искать счастья: обязательно напорешься на какого-нибудь приспешника чудовищного Фрила. Кто же мог предполагать, что, несмотря на благосклонность драбокорцев, они станут следить за неуемным отрядом на протяжении долгого времени? Доверяй, но проверяй.

Необычная встреча с колобками и повеселила, и заставила перепугаться не на шутку. Но дорога лишь начиналась, расстелившись длинным ковром от Аля по Урочному Лесу, через Равнину Забытого Времени, на север, на встречу к беспощадным дорам. Идеального маршрута не бывает, а значит, как ни старайся, удара ожидать можно в любую секунду. И план окажется ни к черту.

Знавшей кратчайший путь через лес Саре, пришлось приводить в чувство Вира, обидевшегося не на шутку: высказанные "дифирамбы" явно задели королевскую натуру. Так что быстрого марша через лес не получилось. Путники плелись, пока мирка не напугала ночью: по ее мнению, в лесу после заката начинают проказничать феи. Именно поэтому Арсел, закинув на плечо увесистый Аверх, прибавил шагу, а подуставший и сникший было Вир очнулся, ускакал вперед, возглавив отряд, как и полагается королю и главному воину Свирда.

Солнце понемногу успокоилось в послеобеденное время. Потянуло прохладой, как после непогоды. Приличный плащ и костюм короля не столько радовали, сколько раздражали, а уплотненная одежа вурдука совсем уж резонировала с окружающей действительностью. Но Арсел не жаловался и продолжал расхаживать в плотной зимней куртке. Тяжелое детство сказывалось: Данк, выросший в детском доме, предпочитал держать все вещи при себе и уж если расставался с очередным сюртуком, то это обязательно происходило болезненно и за отдельную плату. Сара же оказалась наиболее приспособленной: ее наряд из легкой куртки, именуемой камзолом, и облегающие штаны цвета крокодильей кожи доставляли хозяйке минимум дискомфорта. А вот вурдуку куда больше нервозности придавал принятый от ордена меч, весивший, словно самый увесистые гири на свете. Верзила не жаловался, но вот выражение лица говорило о том, что лучше было бы пойти воришке иным путем, без глупых соратников и не в качестве навьюченного животного. Данк, согнувшись под тяжестью Аверха и посапывая, что-то наговаривал себе под нос. В итоге избранный им способ отвлечения от дум по Урсуле удивительным образом начинал помогать. Правда, лишь отчасти. Первоначальная паника понемногу стихала, ей на смену приходил разум. Сердце болело и стонало, но внешне увалень выглядел все тем же весельчаком-бубнилкой. Вояка и представить себе не мог, что однажды он останется совсем один, ведь кроме красотки из таверны у него никого не было. Лишь она понимала, что у него в душе, и всегда могла найти нужное слово, чтобы взбодрить, успокоить. Все бы ничего, да можно было бы справиться с мыслями-вампирами, выкачивающими силы, но к ним присоединились союзники помощнее. Угрызения совести вступили на тропу войны. В голову втемяшилась идея о том, что Данк сам виноват в потере Урсулы и вурдучка теперь в беде лишь из-за того, что он думал лишь о себе, спасал свою шкуру. Самоуничижение не шло на пользу, необходимость того, чтобы кто-то развеял размышления, кричала во весь голос.