— Это еще не делает нас друзьями.
— Полагаю, нет. — Фаустафф выдержал паузу, а затем спросил: — Какие последние новости касательно симуляций? — Последним термином пользовался Стеффломеис. Он надеялся, что если представится более осведомленным, то спровоцирует ее выдать больше информации.
— Ничего свежего, — сказала она.
И снова Фаустафф удивился, как может женщина, столь богато одаренная внешне, выглядеть абсолютно бесполой.
— Зачем вы здесь? — спросил он, направляясь к платяному шкафу и доставая чистую одежду. Он натянул джинсы и перехватил ремнем свой объемистый живот.
«Перебрал в весе», — подумал он — ремень с трудом сошелся только на первой застежке.
— Визит вежливости, — сказала она.
— Не смешите меня. Я знаю, что сейчас идет процесс формирования новой Земли. Почему?
— Кто может объяснить тайны Вселенной, кроме вас — профессора, ученого?
— Вы?
— Я ничего не знаю о науке.
Из любопытства Фаустафф сел на постель рядом с ней и погладил ее колено. Она снова холодно улыбнулась, полузакрыв глаза, затем улеглась на спину.
Фаустафф лег рядом с ней, поглаживая ее живот. Он заметил, что дыхание ее оставалось ровным, даже когда он стал ласкать ее груди, расстегнув ее серый костюм. Он отодвинулся и встал.
— Может вы — Модель-Два? — спросил он. — Не так давно я препарировал У-легионера. Они — роботы, знаете ли, или андроиды — я думаю, этот термин подходит.
Возможно, вспышка ярости в ее глазах ему почудилась. Но они явно на мгновение расширились, потом снова полузакрылись.
— А вы что такое? Андроид?
— Вы можете узнать, если займетесь со мной любовью.
Фаустафф улыбнулся и покачал головой.
— Дорогуша, вы — совершенно не мой тип.
— Я думала, что любая молодая женщина — ваш тип, профессор.
— Я тоже, пока не встретил вас.
Ее лицо оставалось бесстрастным.
— Зачем вы здесь? — спросил он. — Вы пришли не потому, что у вас кровь взыграла, это же ясно.
— Я говорила вам — визит вежливости.
— С приказаниями от ваших хозяев. Догадываюсь, какими.
— Убедить вас, что продолжать игру, в которую вы играете, — глупо. — Она пожала плечами. — Стеффломеис не смог убедить вас. Может быть, я смогу.
— Какую же линию вы изберете?
— Единственно разумную. Логическую. Или вы не в силах понять, что столкнулись с чем-то, недоступным вашему пониманию, что вы всего лишь мелкий раздражитель для тех, кто обладает почти абсолютной властью над параллельными…
— Симуляциями? Что же они симулируют?
— Плохо соображаете, профессор. Они, естественно, симулируют Землю.
— Тогда какую именно Землю они симулируют? Эту?
— Вы думаете, ваша чем-то отличается от остальных? Они все — симуляции. Ваша, до последнего времени, просто была последней Из многих. Знаете, сколько всего было симуляций?
— Мне известно шестнадцать.
— Больше тысячи.
— Значит, вы уничтожили уже девятьсот восемьдесят шесть. Полагаю, на всех из них были люди. Вы — убийцы миллионов! — Фаустафф не мог сдержаться, потрясенный этим открытием до глубины души.
— Они задолжали нам свои жизни. И мы вправе их взять.
— Я не могу этого допустить.
— Включите телевизор. Прослушайте новости, — внезапно сказала она.
— Зачем?
— Включите и увидите.
Он подошел к выключателю и повернул его. Ради удобства он выбрал англоязычный канал. Там шло интервью с какими-то людьми. Они выглядели мрачно, голоса их были тусклы от фатализма.
Из слышанного Фаустафф понял, что между Востоком и Западом должна быть, объявлена война. Эти люди даже не говорили о возможности иного исхода. Они обсуждали, какие районы могут уцелеть. В результате они так и не смогли определить, подобного места.
Фаустафф обернулся к Мэгги Уайт, которая снова улыбалась…
— Что это? Атомная война? Я не мог допустить такого. Считал, что это невозможно.
— Земля-Один обречена, профессор. Это факт. Пока вы беспокоились о других симуляциях, ваша собственная катится к разрушению. И вы не можете проклинать за это кого-то еще, профессор. Кто стал причиной гибели Земли-Один?
— Это, наверное, искусственно спровоцировано. Ваши люди…
— Нет, виной всему ваше общество.
— Но кто же создал само общество?
— Они, полагаю, но неумышленно. Когда такое случается с планетой, это не в их интересах, уверяю вас. Они надеются на утопию. И отчаянно стараются создать ее.
— Их методы выглядят примитивно.
— Возможно и так — по их стандартам, но, конечно, не по вашим. Вы никогда не сможете понять всей сложности задачи, которую они ставят перед собой.
— Кто они?
— Люди. Если взглянуть глубже, их идеалы не так уж отличны от ваших. Их планы шире, вот и все. Человеческие существа должны умирать. Эта мысль многих из них огорчает. Им не симпатично…
— Не симпатично? Они походя уничтожают миры. Они допустили, чтоб это случилось… эта война — когда из ваших слов следует, что они могли ее остановить. Я не могу испытывать уважение к расе, которая так дешево ценит жизнь.
— Они — отчаянная раса. И прибегают к отчаянным средствам.
— Они когда-нибудь… размышляли?
— Конечно, много тысяч ваших лет назад, до того, как ситуация ухудшилась. Тогда были дебаты, аргументы, создались фракции. Было потеряно очень много времени.
— Ясно. Но если они так могущественны и хотят убрать меня со своего пути, почему же они не уничтожат меня, как уничтожают целые планеты? Ваши утверждения не стыкуются.
— Не слишком. Устранять отдельных индивидуумов — сложное дело. Этим должны заниматься агенты, вроде меня. Обычно находят целесообразным разрушить всю планету, если слишком много несогласных индивидуумов вмешивается в их планы.
— А вы собрались просвещать меня, рассказывая мне все об этом народе. Если мне предстоит погибнуть в атомной войне, это не дело.
— Я бы не стала рисковать. У вас обширный пай в области чистой удачи. Я бы пострадала, если б рассказала вам больше, а вы бы сбежали.
— Как они могут наказать вас?
— Прошу прощения. Я достаточно рассказала вам, — она произнесла это скороговоркой, впервые за все время.
— Значит, я умру. Тогда зачем вы явились меня отговаривать, если знали, что это случится?
— Как я уже говорила, вы можете остаться в живых. Вы удачливы. Или вы просто не можете допустить, что вы усложняете ситуацию, впутываясь в дела, которые выше вашего понимания? Не можете допустить, что за всем этим стоит великая цель?
