- Ну, чего же вы медлите. Онтеро, отворяй скорее двери, пока эти олухи заснули, - послышался из-за окна знакомый голос, и Онтеро, резко обернувшись, увидел в проеме заволоченного пыльной паутиной окна встревоженную физиономию Тича.
- Тич? Как...
- Да потом, чародей. Драпать надо. Отмыкай же дверь!
Ильмер выхватил из рук изумленного Онтеро ключи и в два прыжка достиг двери. Аккуратно поковыряв ключами, он осторожно отпер тяжелую дверь и неосмотрительно выскочил в коридор. На его счастье непомерно толстый стражник спал, наполняя воздух громогласным храпом.
Чародей и герцог быстро прошмыгнули мимо него. По пути Ильмер все же умудрился выхватить из рук стражника короткий бойцовый меч-генгил и, приободрившись, воскликнул:
- Свобода?
- Да тише ты, болван! - яростно зашикал колдун. - Сейчас проснется и будет тебе свобода!
- Да пусть хоть целый десяток проснется. У меня в руках меч, а это немало.
- Да замолкни. Лучше унесем поскорее отсюда ноги.
Ильмер нехотя последовал за Онтеро, опасливо озиравшегося по сторонам.
Наконец они вышли на свежий воздух. Ночь была изумительна. Легкий ветерок гонял по дорогам тучки серой пыли, и листва молодых вязов убаюкивающе шелестела, напевая ночную песнь. В небе сверкала молодая луна и яркими точками горели мириады звезд. Ни души не было видно вокруг. Казалось, весь Ульсор погрузился в беспробудный сон, лишь где-то надрывно пела ночная птица да изредка гавкала неугомонная собака.
Из-за угла метнулась тень. Ильмер настороженно поднял меч и тут же опустил его, узнав тощую фигуру Тича.
Рыжий призывно махнул рукой и скрылся в придорожных зарослях можжевельника. Колдун и герцог быстро последовали вслед мальчонке.
Когда чертыхающийся по поводу колючих веток всех кустов Вильдара Онтеро наконец выбрался на лужайку, его тотчас сгреб в объятья юный менестрель. Дастин был безмерно счастлив видеть живых и невредимых друзей, которых он успел полюбить всем сердцем за время их трудного путешествия.
- Тич, послушай, - широко улыбаясь проговорил было бард, но Онтеро протестующе замахал руками:
- После. Уносим ноги. Живо!
И все четверо, не разбирая дороги, ринулись в ночь навстречу судьбе...
Ваннара пронзительно вскрикнула, и ее тело обмякло.
Корджер бережно поднес к лицу трепещущий комочек. Крохотный ребенок лежал у него на руках, дрыгая кривыми пухлыми ножками. Но, в отличие от всех новорожденных, он хранил странное молчание. И даже, как показалось Корджеру в неверном свете единственной свечи, лицо младенца было искажено злой ухмылкой. И особенно поразили ночного гостя глаза новорожденного маленькие, они были наполнены столь лютой злобой и ненавистью, что Корджер ужаснулся.
Снизу донеслись приглушенные голоса, ругань, странная возня и треск. Затем раздалось звериное рычание и, наконец, все стихло.
Затем из-за двери подул странный ветерок. Корджер опасливо попятился.
Вдруг порыв неизвестно откуда взявшегося чудовищного ветра сорвал дверь с петель. В проеме показались огромные волчьи морды. Оскаленные в лютой ярости пасти истекали слюной, четыре пары черных ненавидящих глаз уставились на пришельца.
Звери медленно вошли в комнату, глухо рыча. Ни один доселе живущий волк не мог сравниться с этими в размерах, злобе и силой мышц. Ибо это были не просто обычные волки.
Медленно приближающийся серый самец вдруг заговорил грубым басом:
- Отдай младенца и убирайся. Мы не тронем тебя, если ребенок останется жив.
- Нет, - сглотнув, сдавленно произнес Корджер.
- Отдай и останешься жив, - повторил самец, ощеривая полную острых клыков пасть.
- Нет, не бывать этому! - воскликнул пришелец, крепко прижимая новорожденного к груди.
Внезапно младенец извернулся и укусил Корджера за палец. Тот вскрикнул от боли и выронил ребенка. Тотчас волки ринулись в атаку.
Корджер выхватил из-под плаща острый серебряный кинжал с таинственными письменами на лезвии и, отступив вбок, резко взмахнул рукой.
Бок одного из прыгнувших волков пропорола серебристая вспышка, послышался дикий безумный вой, переходящий в утробный рык, полный ярости и неистовой ненависти. Волк, покатившись кубарем, ударился об стену и остался лежать бездыханный, с распоротым брюхом, из которого стекала багряная кровь.
Остальные звери, скуля, попятились.
- Что, падаль, смерть почуяли? - усмехнулся Корджер, медленно отходя к стене. - Старое серебро с рунами Гланта - вам оно не по зубам. Уходите, ибо я живого ребенка вам не отдам.
- Ты пожалеешь об этом, человек, - зарычал другой зверь и попытался юркнуть к ногам Корджера, чтобы цапнуть его за голень.
Но ночной гость был весьма искусным бойцом и по всей видимости охотником.
Клыки зверя лязгнули в пустоте, а через мгновение тело огромного волка, корчась в предсмертных судорогах, свалилось к ногам Корджера, из перерезанной шеи бурными толчками бил фонтан крови. И снова дикий ужасный вой наполнил комнату, от чего у Корджера пробежали мурашки по спине.
- Кто следующий, подходи! - азартно выкрикнул странник и сам ринулся в атаку. Это было его ошибкой.
Улучив мгновение, пока один из оставшихся зверей увертывался от кинжала Корджера, второй волк запрыгнул ему на спину и сомкнул острые как бритва зубы на шее пришельца.
Корджер сдавленно вскрикнул и, увлекая за собой тяжелое тело волка, повалился навзничь.
Волк крепче стиснул клыки. И, прежде чем кровавый туман заполнил весь мир, Корджер, хрипя, произнес:
- Неглес Аэ Бенгленар...
Быстрый конь сокращает расстояние. Казалось бы не так уж и близко от столицы Леогонии до Ульсора, стоящего на перепутье всех главных дорог страны, а не так уж и много времени нужно, чтобы его одолеть. Еще не село солнце как в северные ворота Ульсора въехало трое всадников со слугой. Двое были молодыми мужчинами, крепкими и выносливыми, по виду которых чувствовалась немалая выучка и сильная воля. Третий был совсем еще молодой юноша, которого несложно было бы принять и за девушку. Войдя в город они поспешили в ближайший приличный трактир, заняли там сразу две комнаты. "Сразу видно, благородные", - подумал трактирщик и покачал головой, - "Со слугой в одной комнате не желают оставаться.", и тут же слуга куда-то вышел, видимо сильно спеша по своим делам. Не прошло и получаса, как он вернулся с одетым в серый плащ монахом, и они вместе быстро поднялись в комнаты приезжих.
Монах вошел в комнату и склонился в почтительной позе перед одним из мужчин.
- Говори, - приказал Йолан, стоя у окна.
- Могу ли я, мастер?
- Можешь, это - серые братья. Итак, как засада?
- Произошло неприятное недоразумение. Местная банда почти было захватила и менестреля, и того колдуна, но к сожалению именно в этот момент подоспел отряд из столицы. И они столкнулись...
