Я подумал о том карманнике на улице. Нормальный герой кинулся бы его защищать, не выясняя, в чем дело.
Нет, прежде чем соваться в малескианские дела, мне нужно все хорошенько обдумать и взвесить. Я решительно сказал себе: "Эдди, не надо романтизировать ситуацию. С дядюшкой Джимом произошла совсем другая история. Во-первых, он был прирожденным искателем приключений. Во-вторых, он знал, за что сражается: в Малеско у него были жена и сын. А для тебя все это - чужая игра".
Я налил себе чашку холодной бурды, которая недавно была горячим чаем, и, помешивая его, рассматривал, в какие узоры складывается осадок. В общем - гадал на кофейной гуще, пытаясь представить свое будущее.
Дверь щелкнула. Из клубов пара появилось озабоченное лицо Кориоула.
- Мне нужно пойти и выяснить, что произошло с Дио, - сказал он. - Может быть, этот дурак действительно его убил. Вы посидите здесь полчаса.
Это был не вопрос, но утверждение.
- Вы так думаете? - спросил я.
- О да. Я оставил человека присматривать за вами. В самом деле. Понимаю, что это звучит как блеф, но это далеко не так.
- На что вы рассчитываете, набросив мне петлю на шею? спросил я.
- О, у меня большие планы, - бодро заверил он. - Вы поможете мне избавиться от Иерарха.
- Конечно, конечно, - сказал я. - Ведь это так просто.
- По моим расчетам, - заявил Кориоул, - это не так уж сложно. Нашим ребятам это не под силу, но вы-то из Рая. Вы смогли бы добраться до него. Мы уже и преемника ему нашли одного из наших. Многие жрецы поддерживают нас. Если мы поторопимся, то Иерарх не сумеет нам помешать. Все будет в порядке. Вы нам поможете.
- Я думаю, что вы - сумасшедший, - сказал я. - Еще раз нет.
- Конечно же, да. Выше голову. Все не так страшно, как вам кажется. Народ с нами. Посидите здесь и посмотрите приятные картинки. Я зайду за вами через полчаса. Помните, за дверью человек с револьвером, так что делайте, что вам говорят.
Вместо слова "револьвер" он произнес малескианское слово, имеющее другое значение, но было ясно, что имеется в виду.
- До свидания, - сказал я и повернулся к Кориоулу спиной. Он хихикнул и щелкнул дверью. Я сел и уставился на пустой экран.
Некоторое время спустя я поднялся и, присев на корточки перед экраном, пошарил рукой за панелью управления, как это делал Кориоул. Там оказались гладкие штифты крепления. Я покрутил один из них, и через минуту он свалился мне в ладонь.
Просунув кончики пальцев под панель, я потянул ее на себя, и она беззвучно подалась - я едва успел подхватить ее, чтобы не упала. Я положил панель на стол и присел рядом, чтобы получше рассмотреть ее, еще не вполне осознавая, зачем я все это делаю.
"Духовенству, вероятно, тоже есть что сказать, - подумал я. - И прежде чем предпринимать какие-либо шаги, необходимо выслушать и противоположную сторону". Не бывает такого спора, где вся правда - на одной стороне. Мне с детства привили мысль о том, что если какой-либо народ терпит власть тиранов, то в конце концов именно это правительство его и устраивает. А если и не весь народ, то большинство. И я сказал себе: "А теперь, Эдди, разберись-ка с этой штуковиной".
На самом деле все было не так уж сложно, даже без знания того секрета, который Фалви передал главарю заговорщиков. Поскольку я знаком с "чудом" электричества, то обращался с малескианским аналогом телевизора весьма осторожно.
Я не специалист, но все же получил начальные знания по радиомонтажу, когда начинал работать в полулюбительских труппах. Кроме того, я был немного знаком с земным вариантом телевидения. Малескианский аналог, как я скоро убедился, не настолько отличался, чтобы не понять, что к чему.
Кориоул, несомненно, не знал, что он делает, выполняя монтаж чисто механически, не понимая сути дела. Каналы телевидения занимают полосу частот в 6000 килогерц, а радио - 10 килогерц. Таков нормальный диапазон частот. В Нью-Йорке, то есть в Раю, верхние частоты этого диапазона можно принимать с помощью адаптеров.
В данном аппарате был установлен такой адаптер. Кориоул просто переставлял контакты. Я проделал то же самое и поменял частоты, однако преуспел больше Кориоула, ведь он пропустил целую полосу высоких частот.
Конечно, все очень просто, - правда, только на первый взгляд. Надо принять во внимание склад ума малескианца.
В Малеско - религиозное общество, на Земле же - механистическое. Мышление у малескианцев сформировано так, что они подчас выпускают в цепи рассуждений очень важные связующие звенья, потому что не знают, насколько эти последние действительно важны. Жители Малеско верят духовенству, как мы верим в технику.
Но было бы нелепо утверждать, что мы сами не грешим тем же. Многие ли земляне имеют целостное представление о реальном процессе? Многие ли способны себе представить и точно определить процесс изготовления буханки хлеба? Или объяснить, как работает кинескоп с его мозаичными световыми ячейками - это настоящее чудо телевидения?
Я включил экран, и он по-деловому быстро засветился, без этой вздорной буквы алхимиков и без музыкального сопровождения. Я понятия не имел, как найти то, что мне нужно, и, более того, не представлял, что, собственно, я хочу увидеть.
Я покрутил ручку наугад. На экране появились горы, кое-где усыпанные дрожащими огнями, - вероятно, это были селения. В ночном небе сверкал знакомый рисунок звезд, а где-то на краю небосвода виднелось зарево над городом. Не там ли я нахожусь? Может быть, в этом мире существует только один город? Интересно, Малеско - это город, страна или целый мир? Что-нибудь одно из этого или все сразу? Я не знал ничего.
Я снова повернул ручку, и изображение на экране резко сменилось - в объективе камеры оказалось горное селение. Передо мной предстала центральная улица маленького городка, засаженная деревьями, сквозь их листву пробивался свет фонарей.
Подобных улиц немало у меня на родине, правда, здесь не было видно припаркованных автомобилей, да и подростки в странной одежде толпились не возле аптеки, а, кажется, вокруг храма. Я заметил на стенах красных и желтых львов, сверкающих саламандр.
Повернув переключатель еще раз, я посмотрел на встречу малескианских женщин средних лет; по-моему, они читали там стихи. Я посетил и театр, где шла постановка "Медеи", чем сначала я был немало поражен, но скоро вспомнил, что творчество Эврипида принадлежит к тому периоду истории, который у нас с малескианцами общий.
Значительно позже Руфус Агрикола вытеснил Клавдия, и два мира разделились. Интересно, что же в действительности произошло в момент раскола? Ведь во времена Калигулы никаких особых чудес не отмечено. Видимо, этот космический раскол высвободил огромное количество энергии.
