— И слушать ночи напролет, как эта девка ворочается, вздыхает и сопит, и все потому, что один недогадливый варвар не обращает на нее внимания, — не унимался Алвари.
Покраснев до ушей, Сфандра прошипела:
— Молчи, коротышка!
Конан резко хлопнул ладонью по столу.
— Словом, ночевать будем в одной комнате. А сейчас, хозяин, принеси-ка нам поесть. И выпить.
Хозяин деликатно помялся и, наконец, сообщил, что нынче все ужас как воздорожало и жизнь стала такая тяжелая — не передать. Опять неприятно усмехнувшись, Конан положил на стол перед собой пригоршню серебра. Оборвав на полуслове печальные речи, старик поспешно схватил деньги и, семеня, побежал на кухню.
Жена его уже гремела кастрюлями, справедливо рассудив, что лучше уж остаться внакладе и накормить этак бродяг задаром (пусть подавятся и пусть их брюхо разорвет пресветлый и справедливейший Митра!), чем вызвать их гнев и быть изрубленными на куски.
Однако ужин прошел, несмотря ни на что, спокойно. Все трое молча жевали жареное мясо (Конан вполголоса предположил, что старик ради такого случая срезал подметки со своих сапог, но остальные не поддержали беседы), грызли черствый хлеб, размачивая его в жиденьком красном вине, и, насколько мог подметить хозяин, даже взглядом не обменялись. Потом поднялись по скрипучей деревянной лестнице наверх, в приготовленную для них комнату, — все трое: впереди варвар с масляной лампой в руке, за ним гном и последней — женщина. Неверный свет тускло горящей лампы играл на рукояти меча, высовывающейся из-за широкого плеча Конана. Дверь захлопнулась, и больше с верхнего этажа не доносилось ни звука.
Комната была совсем маленькая, с узким щелевидным окошком под потолком. Мебели здесь не имелось вовсе, если не считать трех соломенных тюфяков, уложенных в горку возле стены, и медного подсвечника с огарком. Щелкнув пальцами, Алвари зажег свечку, и все трое внимательно осмотрелись. По направлению сквозняка Конан определил, что потайных ходов и скрытых дверей в каморке не имеется. Глядя на серьезный вид, с которым варвар производил осмотр, гном отпустил пару ухмылок, но Конан не обратил на это ни малейшего внимания. Он делал то, что считал нужным, а до мнения окружающих ему дела не было.
Наконец, Конан взялся за тюфяки. Один швырнул к окну, второй постелил у двери, третий пинками выгнал на середину комнаты.
— Сфандра, будешь спать у окошка, — распорядился он. — Если услышишь снаружи шум, стреляй не раздумывая. Наш низкорослый друг, я думаю, для такого окошка слишком плотно поужинал, но на всякий случай следи, чтобы ему не пришла в голову мысль прогуляться. Кто знает, вдруг он перепутает что-нибудь спросонок и решит выйти на двор через окне…
— Крыса! — взвизгнула Сфандра и отскочила в сторону, едва не своротив свечку.
Едва глянув на щель между досками пола и стены, откуда высовывалась нахальная морда с усами, Конан метнул кинжал. Раздался удар, писк, потом все стихло.
— Ну так вот, — невозмутимо продолжал варвар, — Сфандра, ты будешь следить за окошком. Я лягу с мечом возле двери. Почетное место в центре — для Алвари.
— Ты, похоже, уже решил, будто ты умнее всех, варвар, — сердито сказал Алвари. — А камень-то, между прочим, при себе держишь. За дураков нас считаешь. Мы все имеем права на него. И благородная госпожа тоже. Сколько, бедная, натерпелась — и все ради того, чтобы какой-то бродяга-варвар заграбастал сокровище и никому его даже не показывал.
Конан спокойно пересек комнату и выдернул из досок свой кинжал. Вытирая кровь с клинка о штаны, он проговорил:
— Я бы посоветовал тебе молчать, Алвари. Иначе я засуну тебе в рег вместо кляпа дохлую крысу.
Алвари успей изучить Конана достаточно хорошо, чтобы понять: угроза варвара не была пустой. Киммерийский бандит вполне способен на такую выходку. Поэтому гном только пробормотал под нос проклятие и с хрустом растянулся на соломенном тюфяке. Ничего, подумал он мстительно, дайте мне только попасть в горы. Там я покажу этим верзилам, на что способен мужчина из великого племени гномов. Они еще поплачут, таскаясь по горам в поисках золота гномов. Дайте только ступить на родную землю, а там…
Укладываясь спать возле двери, Конан тоже думал о горах. Он невольно задавался вопросом, похожи ли эти старые, лесистые горы на суровые ледяные скалы его родной Киммерии — хоть немного? Конан заприметил на лице гнома злорадную ухмылку, когда тот смотрел на зеленые склоны в окно, и понимал, что она означает: Алвари собирается удрать от людей в горах, надеясь на то, что Конан и амазонка — чужие в этих краях — не сумеют поймать юркого гнома, которому ведома здесь каждая тропинка. Алвари просто не понимает, что такое киммерийцы, подумал Конан с высокомерной жалостью, хмыкнул в темноте и уснул сном праведника.
Он был бы далеко не так спокоен, если бы заметил, что последняя фраза гнома достигла цели. Сидя на своем тюфяке возле окна, Сфандра неподвижно смотрела на спящие лица своих спутников, и в ее светлых, широко расставленных глазах застыло странное выражение.
Громкий топот ног, гортанные резкие Выкрики, проклятия и богохульства, звон металла и треск ломающихся досок разбудили посреди ночи хозяев харчевни. Они вскочили с постели, подброшенные ужасом. Пугаясь в длинном ночном одеянии, Ондро помчался вверх Но Лестнице. Огонек лампы прыгал в его руке, масло в глиняной лампе, грубой поделке, изображающей утку, плескалось. Жена с криком пыталась остановить его. И вдруг оба замерли, раскрыв рты. Дверь каморки, где остановились на ночлег трое странных путешественников, была словно охвачена синим пламенем. Таинственный голубой свет струился из всех щелей, просачивался между дверью и косяком, заливал сказочным мерцанием темный коридор и перила лестницы.
— Боги!.. Что это? — прошептал Ондро.
Дверь содрогалась, словно об нее всем телом бился какой-то крупный зверь.
Взвизгнув, жена трактирщика со всех ног бросилась вон из дома…
Конан проснулся как раз в тот момент, когда через него кто-то осторожно перешагивал, одновременно надавливая на ручку двери. Вскинув руку, варвар ухватился за щиколотку пытавшегося бежать и резким рывком опрокинул его. На Конана повалилось тело беглеца. Еще миг и варвар скрутил ему руки и только после этого понял, что держит железной хваткой не
Алвари, как он подумал поначалу, а Сфандру. От удивления он даже выпустил ее.
— Ты куда это собралась? — спросил он. Ее глаза блеснули в полумраке. В окне за ее спиной небо уже окрасилось розоватым светом. Близилось утро, однако в комнате было еще темно. В темноте засветились две узких зеленых щенки Алвари проснулся и с нескрываемым злорадством принялся наблюдать за людьми.
