один и не двое из них были искусаны, иногда и до смерти, яростным ядоносным цветком. Местами сад одичал, заброшенный напуганными садовниками, и превратился в монструозные заросли змеистых побегов и гидроголовых растений, что извиваются и корчатся в смертельной ненависти или ядовитой любви и ужасны, как клубок шипящих гадюк и питонов.
Как и бесчисленные предки, король не смеет уничтожить Цветок из страха, что дьявол, лишившись обиталища, пойдет искать новый дом и проникнет в разум или тело одного из королевских подданных – а то и в сердце его прекраснейшей, его нежнейшей, его любимой, его королевы!
Однажды летней ночью, лежа под звездами, когда Млечный Путь раскинулся в сапфировом зените, а ветер спал в высоких темных соснах, я услышал эту историю, занесенную из странных миров за созвездием Скорпиона.
Цветы планеты Лофаи не похожи на земную флору, мирно растущую под простым солнцем. Они сворачиваются и разворачиваются при свете двойных зорь, яростно взмывают навстречу гигантским солнцам – нефритово-зеленому и шпинельно-оранжевому, – качаются и колыхаются в густых сумерках, напоминая поля вросших в землю прислужников, вечно танцующих под потустороннюю музыку.
Многие из них невелики и скрытны и ползают внизу, по земле, словно гадюки. Другие высоки и, как питоны, гордо вздымаются к драгоценному свету, подобно величественным жрецам. Иные похожи на пузатых виверн с длинными тонкими шеями и венцами спиралевидных усиков. А есть такие, что отдаленно напоминают карликовых драконов с высокими карминовыми гребнями.
Цветы, растущие на одиночном или двойном стебле, множатся, как головы гидры, а тройные и четверные стебли соединяются в единственный цветок. Их украшают рюши и фестоны разноцветных листьев, подобные крыльям летучих ящериц, вымпелам на волшебных копьях фей, инсигниям инопланетных теократов. Они расцветают, и лепестки языками пламени высовываются из эбеновых ртов, или свиваются алыми гребнями диких драконов, волшебством обращенных в растения, или развеваются в воздухе, словно мясистые рубиновые и розовые тенета, или висят в вышине, как круглые щиты неведомой войны.
Они вооружены ядовитыми дротиками, смертоносными клыками, а многие способны задушить до смерти. Все они до жути живые и разумные, все зловредные, неугомонные и бдительные – всегда, кроме нечастых, нерегулярных зим, когда планета Лофаи прозябает в двойном афелии. Тогда они прерывают свою вечную пляску, впадая в краткое оцепенение, и закрывают монструозные лепестки под тусклыми лучами, что дотягиваются с отдаленных полюсов.
Цветы – хозяева Лофаи, вся остальная жизнь существует лишь с их дозволения. Люди этого мира с незапамятных времен у них в услужении, и даже в древнейших мифах нет никаких указаний, что когда-то было иначе. А сами растения вкупе с фауной и человечеством Лофаи испокон века почитают самый главный и ужасный цветок по имени Воорквал – поверье гласит, что это бессмертное воплощение демона-хранителя, более древнего, чем оба солнца.
Воорквалу служат жрецы – люди, избранные из числа королевской семьи и аристократии Лофаи. В сердце столицы, называемой Лоспар, близ экватора, с древних времен растет он на вершине высокой, ступенчатой черной пирамиды, террасы которой нависли над городом подобно садам Вавилона, только больше. Его обступают меньшие размером, но смертоносные цветы. В центре широкой площадки Воорквал растет один в чаше, утопленной в площадку из черного камня. Чаша наполнена компостом, коего главная составляющая – прах королевских мумий.
Высокий демонический цветок растет из луковицы столь древней, так плотно покрытой коркой веков, что она напоминает каменную урну. Выше вздымается мощный кривой стебель – некогда он раздваивался, как мандрагора, но теперь обе половины срослись в чешуйчатое, бороздчатое целое, похожее на хвост мифического морского чудища. Стебель пестрит оттенками зеленеющей бронзы и древней меди, увядшей желтизной и обугленной краснотой тропической осени, свинцово-синими и мертвенно-фиолетовыми цветами разлагающейся плоти. Увенчан он короной жестких черноватых листьев, исполосованных и испятнанных ядовитой металлической белизной и окаймленных острыми зазубринами, словно дикарское оружие. Из-под короны тянется длинная извилистая ветвь, чешуйчатая, как и стебель, она змеится вниз и в сторону и завершается гигантской, запрокинутой к небу чашей невиданного цветка – словно рука сардонически протягивает адскую плошку для подаяния.
Омерзителен и чудовищен этот цветок; по легенде, он, как и листва, обновляется каждую тысячу лет. Он тлеет у основания глухим рубиновым огнем, тонущим в могильной тени, он светится раскаленной драконьей кровью, розовыми полосами инфернального заката на желобчатых пухнущих боках, а венчик его пылает желтым и карминно-красным, словно ихор дьявольских саламандр. Тот, кто отважится заглянуть внутрь, увидит глубокую чашу, выстеленную траурным фиолетом, что чернеет ко дну, усеянную мириадами пор и исчерченную набухшими венами цвета сернистой зелени.
Медленно покачиваясь в жутком, убийственном, гипнотическом ритме с низким и печальным шелестом, Воорквал царит над городом Лоспаром и планетой Лофаи. Ниже, на ярусах пирамиды, несметные полчища змееподобных растений раскачиваются и шипят, следуя этому ритму. И далеко за пределами Лоспара, до самых полюсов планеты и на всех ее долготах поля живых цветов повинуются царственному темпу, что задает Воорквал.
Безгранична власть этого существа над народом, который я, за неимением лучшего имени, назвал человечеством Лофаи. Многочисленны и ужасны легенды о Воорквале, дошедшие до нас сквозь эоны. И лютой жертвы требует демон ежегодно в день летнего солнцестояния – его протянутую чашу следует наполнить кровью жреца или жрицы из числа его служителей: они проходят перед Воорквалом, пока нависшая чаша, перевернутая и пустая, не ляжет, словно дьявольская митра, на злосчастную голову одного из них.
Лунити, король земель вокруг Лоспара и верховный жрец Воорквала, был последним, а может быть, и первым из людей, восставшим против этой безграничной, бесовской власти. Есть сомнительные мифы о некоем первобытном правителе, который осмелился отказать в требуемой жертве, за чем последовала гибель каждого десятого из его народа в жестокой войне со змееподобными растениями, которые, повинуясь разгневанному демону, выкорчевались повсюду из земли и пошли на города Лофаи, убивая и пожирая всех на своем пути. Лунити с детства беспрекословно и не задавая вопросов слушался воли цветочного владыки; он поклонялся демону, он отправлял необходимые обряды. Воздержаться от этого было бы святотатством. Лунити и не думал бунтовать, пока во время ежегодного выбора жертвы – и за тридцать восходов до его свадьбы с Налой, жрицей Воорквала, он не увидел, как перевернутый грааль покрыл смертным багрянцем прекрасную голову его суженой.
Немое и скорбное оцепенение, мрачное упрямое недовольство, которое он попытался задушить даже в собственном сердце, постигло Лунити. Нала, отрешенная и покорная, в мистическом ступоре отчаяния приняла свою судьбу безропотно, но в душе короля тайно зрело богохульное сомнение. Он едва
