Короткая передача с Земли дала мало полезных сведений. Учить детей играть в джокера или шарики могло оказаться бессмысленным и даже жестоким, если на Земле не осталось ни карт, ни шариков. Какие простейшие игры пережили земные катаклизмы – нужно ли рассказывать о прятках или салочках? (Этот жанр они решили исключить, чтобы не выставить себя на посмешище.) В конце концов было решено, что мячи и подковки наверняка доступны для земных детей – но на Земле траектория летящего мяча или подковы совсем другая, чем на корабле…
Первую дюжину или около того уроков усвоить было легко, потому что они просто описывали некоторые спортивные игры. Потом пришлось выбирать между глубиной и широтой обзора. Например, они показали основные ходы и правила шахмат. Но за шахматной доской можно провести сотни часов, разбирая возможные стратегии, а О’Хара отводился только час связи раз в три дня. Что лучше: обсудить несколько классических шахматных партий или предложить нечто совершенно новое, непривычное, вроде правил Парчизи или техасских шахмат? Штаб О’Хара тратил больше времени, решая, чему учить, чем на сами уроки.
Им отводилось по расписанию почти три тысячи часов передач, прежде чем последует отклик аудитории и можно будет узнать, какие из уроков пришлись кстати, а какие – нет. Но в отсутствии двусторонней связи были и свои преимущества: составив учебный план программы, О’Хара с помощниками записали нужное количество уроков всего за несколько месяцев. Так что в январе 2109-го О’Хара отправила последний урок в Комитет по внешним связям и вернулась к прежним обязанностям.
В 2109 году истекал срок деятельности Дэна в качестве координатора, а для О’Хара этот год был последним перед тем, как выставить свою кандидатуру. Они решили заранее, что О’Хара объявит о своем намерении баллотироваться, как только Дэн оставит должность. О’Хара намеревалась прожить свой последний «аполитичный» год так, чтобы произвести хорошее впечатление на окружающих, приобрести побольше сторонников, оказать побольше любезностей, требующих отклика. Конечно, учитывая замкнутость политической общины в «Новом доме», все понимали, почему она так поступает: это был просто традиционный предызбирательный ритуал. Таковы правила игры – неписаные, но не отличающиеся гибкостью, как учил ее Парселл.
Она проводила как можно больше времени с Сандрой, понимая, что в должности координатора (другой исход выборов даже не рассматривался) такой возможности уже не будет. К тому времени Сандра станет независимой особой – как же, тринадцать лет, в этом возрасте мать произвела О’Хара на свет!
О’Хара брала с собой Сандру в «комнату грез» и отправлялась с ней в путешествия. Они пользовались стандартными туристическими матрицами, но в отличие от других О’Хара могла сказать своей дочери: в этом баре, «Хмельная голова», я познакомилась с дядей Дэном… я жила на этой улице в Нью-Йорке, кварталом ниже…. эта статуя не была так обсижена голубями, потому что стояла зима, снег парил над Сеной… ты знаешь, как пахнут каштаны? Нет, конечно, и как нежно снежные хлопья касаются щек – тоже нет…
Сандра была достаточно взрослой – десять, почти одиннадцать, чтобы сознавать дуалистическую подоплеку этих откровений. Она понимала, как важно для матери поделиться с кем-нибудь своими воспоминаниями. Поэтому, отчаянно скучая во время путешествий по Земле, она не жаловалась, даже когда на виртуальную реальность уходило драгоценное время, отведенное для игр с другими детьми. Да это и не было для нее особым лишением; как и ее мать в этом возрасте, она была одиночкой по натуре, хоть и не вполне по своей воле.
У О’Хара в это время начался климактерический период; эту перемену ей следовало бы приветствовать, да не выходило. Ее яйца хранились в жидком азоте, так что ежемесячные недомогания были просто досадным анахронизмом. Ей ничего не стоило прекратить их в любое время, а если захочется – возобновить, убедив доктора, что это полезно для ее здоровья. Но она сама не знала, как поступить. В этом было какое-то внутреннее равновесие – она сошла с круга, когда ее дочь начала свой путь – эстафета кровных сестер…
В канун Нового года, когда полномочия старого правительства истекли, они закатили дивную вечеринку для Дэна и другого уходящего старшего координатора, Ондреша Костаче. В этот вечер Дэн впервые за шесть лет напился вдрызг, и хотя О’Хара не пыталась ему препятствовать, в своем дневнике она написала, что от души надеется – это не станет постоянным фактором их совместной жизни в дальнейшем. Она ошиблась.
На следующий день О’Хара пораньше ушла с работы, оставив предпраздничную подготовку парка, чтобы объявить о решении выставить на выборах свою кандидатуру. Возражений не было, что никого не удивило, а Леона Бурдини любезно согласилась выступить для проформы ее соперницей на выборах. Это означало, что Леона может временно занять ее должность, если О’Хара, к примеру, смоется с партийной кассой.
(Перспектива стать у кормила власти явно огорчила Бурдини, хотя, чтобы оказаться у руля, нужно пережить еще девять членов правительства – маловероятно при любых обстоятельствах, даже на космическом корабле.)
Достаточно информативной мне кажется следующая запись в дневнике О’Хара.
2 января 10 (16 Гиппократа 319).
До меня только сейчас дошло, о не рожденные еще поколения, что я до сих пор не рассказала вам, какова администрация, управляющая нашим народом. Рыбе описать воду? (О, вы никогда не видели рыбы? Не важно.)
На самом верху – Оценочный Совет, объединяющий всех бывших и действующих координаторов, а также свору специалистов-психометриков. Координаторы составляют свои рекомендации по предложенным кандидатурам – на уровне Кабинета. Психометрики Совета имеют право безоговорочного вето, если кандидат обнаруживает определенные антиобщественные наклонности: и очевидные, вроде эмоциональной нетерпимости к инакомыслящим, и менее наглядные, вроде комплекса мученичества, другими словами – извращенного удовольствия от страданий на публике. Каждый отклоненный Советом кандидат может повторить свою попытку в следующем году, но в текущем решение не пересматривают.
В результате наша история не расцвечена такими живописными фигурами, как Сталин или Никсон. Но вряд ли кому-то хотелось бы увидеть забавного психа за штурвалом космического корабля, уносящегося в глубокий космос.
Двадцать четыре кресла Кабинета делятся между Инженерами и Политиками. Для нас «политики» – это те, чья работа не связана с электронами и всяким таким прочим. Член Кабинета находится у власти до тех пор, пока не подаст в отставку, если только Оценочный Совет не найдет нужным дисквалифицировать его и назначить преемника.
