— Нельзя! — крикнула Ева. — Они ведь именно этого и добиваются. Это единственное, что их сдерживает!
— У нас нет выбора, — отчаянно выговорил Геркаймер. — Нет! Если они разрушат Колыбель…
— Геркаймер, — срывающимся шепотом проговорила Ева. — Метка!!!
Эндрю дико взглянул на нее, сделал шаг назад. Рука Геркаймера скользнула в карман. Эндрю опрометью бросился к ограде.
Нож в руке Геркаймера сверкнул на солнце. Резкий бросок — нож устремился вслед убегающему андроиду. Тот упал лицом на землю, не добежав двух метров до забора. Нож по рукоятку вошел ему в шею.
— Вам никогда не приходило в голову, сэр, — спросил Геркаймер, — какую роль иногда могут сыграть самые незначительные с виду мелочи?
— Он дотронулся носком ботинка до безжизненного тела. — Отлично… Просто отлично у него все получилось. Только метку забыл замазать, а так сработано было просто превосходно. Знаете, так делают многие андроиды, но это мало помогает. Проходит немного времени, и метка начинает просвечивать.
— А для вас что означает эта косметика?
— Для нас это вроде пароля. Наши агенты, когда приходят с сообщениями, замазывают метку жидкой пудрой.
— Это так просто, — сказала Ева, — что никому и в голову не приходит, что мы этим пользуемся.
Саттон кивнул.
— Значит, это был человек Тревора?..
Геркаймер кивнул в ответ.
— Послали, чтобы выкурить нас отсюда. Думали, мы бросимся спасать Колыбель!
— А эта Колыбель…
— Но это означает, — прервала Саттона Ева, — что Тревор знает про Колыбель и теперь не успокоится, пока не найдет ее! А тогда…
Геркаймер жестом остановил ее.
— Что происходит?! — спросил Саттон.
Что-то было не так. Куда-то исчезло дружелюбие, доверие и даже единство цели. Все испортил андроид, который вбежал, как сумасшедший, и болтал про какую-то Колыбель.
Инстинктивно сознание Саттона потянулось к мозгу Геркаймера, но он твердо остановил его. С друзьями этот номер не годится.
— Ну, так, черт подери, что происходит, объясните мне наконец?
— Сэр, — тихо сказал Геркаймер, глядя себе под ноги, — вы — человек, а тут дела андроидов.
Несколько мгновений Саттон стоял, не шевелясь, переваривая смысл его слов. Внутри его закипала ярость. Затем спокойно, как будто только об этом и думал, он сжал кулак и нанес Геркаймеру сокрушительный удар в челюсть.
Удар был силен. Саттон вложил в него не только физическую силу, но и весь гнев, переполнявший его.
Геркаймер тяжело рухнул наземь.
— Эш! — вскрикнула Ева. — Эш!
Андроид приподнялся, сел, закрыл лицом руками. Меж пальцев сочилась кровь.
— Я не продал Судьбу, задыхаясь, проревел Саттон. — И не собираюсь! Хотя, боже правый, вы этого заслужили!
— Эш, — умоляюще проговорила Ева, — мы должны быть уверены…
— Как я могу доказать? Как, если вы не верите?
— Это — твой народ, Эш, — сказала Ева. — Твой. Их величие — это и твое величие тоже. И ты не должен винить Геркаймера за то, что он так думает.
— Это и твой народ, если уж на то пошло!
Она печально покачала головой.
— У меня особый случай. Меня воспитали андроиды. Геркаймер — один из них. Так что я, пожалуй, больше андроид, чем человек.
Геркаймер сидел на траве рядом с мертвым агентом Тревора. Он не отнимал рук от лица. Кровь стекала по пальцам, капала на траву.
— Очень рад был повидаться с тобой. — Саттон холодно взглянул на Еву. — Благодарю за завтрак.
Он повернулся и пошел прочь, перелез через ограду. Ева что-то кричала ему вслед, но он не хотел ничего слышать.
«Меня воспитали андроиды!» Ну, а меня воспитал Бастер. Бастер, который научил меня драться, Бастер, который устраивал мне взбучки за то, что я объедался зелеными яблоками, Бастер, который пятьсот лет назад улетел куда-то, неизвестно куда, обживать необитаемую планету…
Он шел и шел, но злость не утихала.
Они не верят мне. Думают, я могу продаться…
— Ну, что, Эш?
— Что же это такое, Джонни? Что происходит?
— Мерзавец ты, Эш.
— Да пошел ты, Джонни! Надоели вы мне все. И ты тоже.
Саттон знал, что дом окружен агентами Тревора. Но, как ни странно, ему никто не встретился.
Саттон вошел в будку видеофона и крепко закрыл за собой дверь. Вынул справочник из ниши в стене, полистал, нашел нужный номер и набрал. Нажал клавишу. На экране появился робот.
— Информация, — произнес робот, посмотрел на лоб Саттона и не добавил обычного «сэр».
— Информация. Что вам угодно?
— Разговор не прослушивается?
— Ни в коем случае. Не беспокойтесь.
— Я бы хотел просмотреть списки домовладельцев на 7990-й год.
— Одну минутку, — ответил робот.
Саттон ждал. Робот отыскал нужную дискету и вставил в блок видеофона.
— Список составлен в алфавитном порядке, — сообщил он. — Какая фамилия вас интересует?
— Фамилия начинается на букву «С», — уклончиво ответил Саттон. — Дайте список на эту букву.
Робот нажал кнопку… Замелькали фамилии на букву «М», затем — на «П», потом лента пошла медленнее.
Начался список на букву «С».
— До конца, пожалуйста. А вот тут остановите.
«Саттон, Бастер…»
Он трижды прочитал про себя название планеты, чтобы лучше запомнить.
— Все, — сказал он, — благодарю вас.
Робот кивнул. Экран погас.
Саттон вышел из кабины, немного прошелся по парку, сел на скамейку. Постарался расслабиться. Он знал, что за ним следят. Он был уверен, что теперь то уж Тревор наверняка знает, что андроид, который вышел из дома Евы Армор, — не кто иной, как Эшер Саттон. Психотрейсер регистрирует каждый его шаг, и теперь людям Тревора поймать его — пара пустяков.
Спокойно, — уговаривал он себя. Потяни время. Не спеши. Веди себя так, как будто тебе абсолютно нечего делать.
Обмануть их вряд ли удастся, но нужно попытаться усыпить их бдительность.
На самом деле было не до отдыха. Многое еще нужно обдумать. Но одно он уже решил окончательно и бесповоротно — он будет действовать сам.
Саттон направился в город.
Сначала нужно вернуться к Еве и забрать рукопись, размышлял он, Ева и Геркаймер должны были сохранить ее. Дело, конечно, щекотливое, как минимум… Но это же моя рукопись, в конце концов! Моя. И я имею полное право ее забрать.
Скажу прямо: «Мне нужна моя рукопись. Надеюсь, она в целости и сохранности?» Потом..
Это все неважно. Что бы я ни сказал потом, первое и главное — спросить про рукопись. А пока надо потянуть время. До темноты нечего было и думать подобраться к дому. Заберу рукопись, а вот потом… Потом придется поспешить, чтобы Тревор не успел опомниться.
