— Джентльмены, вы хотите разобраться в коммфеодализме, или вы убеждаете себя, что коммфеодализм это просто кошмарный сон, который исчезнет, едва вы проснетесь?
— Мы хотим дойти до сути, — сообщил Тедди Вэнг.
— Если так, — произнесла Аслауг, — возможно, лучше начать с лексики. Кто-то из отцов философии постмодерна говорил: нет ничего вне текста, а текст строится на лексике.
— Что не так с английской лексикой? – проворчал Карл Индер.
— С английской лексикой все ОК! — Аслауг улыбнулась, — Но проблема с привычными противоположностями. Что, по-вашему, противоположно полной занятости?
— Неполная занятость, — отреагировал тот.
— Полная свободность, — озвучила свой вариант Аслауг.
— О, вот вы о чем! — обрадовался Тедди Вэнг, и повернулся к боссу, - Теперь, Мэт, вы видите, почему аргонавты считают нас символом скверны?
— Пока я вижу только игру слов, — последовал ответ Мэтью Клэмпа, бессменного вице-президента мета-агрегатора «Atman».
— Тогда, — заявил Вэнг, я попрошу Аслауг привести еще пример. Можно?
— Бедность, — сказала голландка.
— Ага! – Вэнг приложил пятерню ко лбу, — Ответ «богатство» станет ошибкой. Но что в таком случае?.. Дайте подумать…
Аслауг налила себе стакан безалкогольного мохито и кивнула.
— Разумеется, Тедди, думайте, сколько сочтете нужным.
— Вот видите! — прокомментировал Оуэн Гилбен – Не зря более века назад Джон Кейнс предсказал 15-часовую рабочую неделю!
— Ладно, — произнес Клэмп, — если Кейнс предсказывал, значит, так тому и быть. Пускай рабочая неделя 15 часов. Но этот чертов квартинг, принятый у аргонавтов и ливийских хуррамитов, означает еще, что большинство трудоспособных людей не работают вовсе! Недопустимая, дикая лень, которая, к тому же, заражает европейцев!
— Как это она заражает европейцев? – удивилась Аслауг.
— Будто вы не знаете! Почти тысяча молодых европейцев в день эмигрируют в Ливию, получая статус жителей после 5-минутного теле-интервью с агентом по абсорбции. Я смотрел записи, агент не спрашивал, где они намерены работать! А многие вообще не намерены, и едут туда, чтобы жить на халяву! Зачем Ливия принимает этих хиппи?
— Мэтью, а вы заходили на сайт агентства абсорбции? Там есть краткий ответ.
— Там не ответ, а бред! Что значит: «мы рады каждой социально-позитивной персоне»?
— То и значит, — спокойно ответила она, — согласно социальной философии хуррамитов: позитивные люди разберутся, кому из них работать и когда, чтобы всем было удобно.
Мэтью Клэмп выразительно схватился за голову.
— Аслауг, вы же образованный человек, доктор физики! Зачем вы повторяете суеверия хуррамитов? Это ведь отсталая средневековая секта, не так ли?
— Может и так, однако, христиане это еще более отсталая средневековая секта.
— Черт побери, зачем сразу нападать на христианство?
— Просто, Мэтью, вы перевели разговор на религию…
— Черт! Забудьте, что я сказал про секту, и давайте по существу.
— Одну минуту! — вмешался Тедди Вэнг и подвинул свой планшетник к Аслауг, — Есть ли среди этих девяти слов то, что по-вашему противоположно слову «бедность»?
Она пробежала взглядом короткий список на экране.
— В общем, да. Слово «процветание» годится на эту роль.
— Любопытно! А почему слово «богатство» не годится?
— Потому, что богатство не всегда противоположно бедности. Богатство зачастую лишь разновидность неблагополучия, порождаемое культом имущественного неравенства.
— Коммунистические штучки! – сердито припечатал Мэтью Клэмп.
— Нет! — спокойно сказала Аслауг, — Коммунизм это вообще не о богатстве и бедности. Коммунизм это о нерыночном регулировании труда и потребления.
— Софистика! — вице-президент «Atman» досадливо махнул рукой, — Игра слов, которая стартует с того, что счастье не в богатстве, а финиширует на том, что общество должно содержать бездельников.
— Если вы так ставите вопрос, Мэтью, то дело просто в экономике. Обществу выгоднее содержать бездельника, чем исполнителя бессмысленной работы. Выигрыш равен, как минимум, стоимости рабочего места.
— Опять софистика! Если некая работа кажется вам бессмысленной, то вы не понимаете устройство современной экономики! Вам кажется, будто финансы и маркетинг, анализ инвестиций и агрегация сбыта, это лишние звенья! Я угадал ход вашей мысли?
— Ход моей мысли проще, — ответила Аслауг, — экономика решает единственную задачу: удовлетворять потребности общества при ограниченных ресурсах. Это делается путем производства, распределения и потребления товаров. Есть корневой ресурс: труд. Чем прогрессивнее общество, тем меньше труда оно расходует на единицу товара.
— Опять коммунистические штучки! – заявил Клэмп
Голландка-физик улыбнулась и спросила:
— Мэтью, а что для вас критерий прогрессивности общества?
— Экономический рост, разумеется!
— Экономический рост, — спокойно сказала она, — прекратился для Запада в 1980-х, а для развивающихся стран – в 2000-х. Причем это не мое мнение, и не мнение каких-либо коммунистов. Это мнение Римского клуба, опубликованное в 2018-м под заголовком «Особый доклад: come on!».
— Слюнтяи, спасовавшие перед коммунистами и парламентскими леваками! - сразу же отреагировал вице-президент «Atman».
— Мэтью, вы полагаете, что Великую рецессию придумали коммунисты?
Клэмп, все сильнее раздражаясь, хлопнул ладонью по столу, так что звякнули чашки.
— Великая рецессия 2000-х была обычным кризисом, который спокойно прошел бы и сменился бы фазой роста! Но слюнтяи-политики стали метаться, как крысы, и сломали естественный капиталистический порядок, который работал как часы с XVIII века!
— Удивительно, — прокомментировала Аслауг, — то же самое про слюнтяев-политиков и обычный кризис, который спокойно прошел бы и сменился бы фазой роста, я слышал недавно от коммунистов насчет событий 1980-х в социалистических странах.
— Вы что, за коммунизм?
— Нет, я просто не вижу разницы в рассуждениях капиталистов и коммунистов о неком «естественном порядке», под которым они подразумевают каждый свою доктрину.
— Это потому, что вы не застали капитализм, свободный от левацкой порчи! Не зря ведь Бенджамин Франклин говорил: кто может зарабатывать десять шиллингов в день, но полдня лентяйничает, тот выбросил пять шиллингов!
— Франклин умер, — будничным тоном заметила она, — в гробу нет карманов, там некуда вложить шиллинги, на которые потрачена жизнь.
— Не смешно! – Клэмп разрубил воздух ладонью, — Жизнь так или иначе потратится, и лучше потратить ее на что-то полезное, чем на безделье!
— Видите ли, Мэтью, наемный труд полезен для предпринимателя-работодателя. Но для работника такой труд, как правило, не полезен, это затраты времени и здоровья.
— Аслауг, вы забываете, что за наемный труд платят деньги.
— Я не забываю. Квартинг в Ливии приносит более, чем достаточно денег для покупки бытовых благ, и не только для самого работающего на квартинге, но еще для дюжины окружающих людей. Нет смысла тратить время на дополнительные заработки.
— А что, есть смысл вместо этого тратить время на секс, наркотики и рок-н-ролл?
Аслауг улыбнулась и пожала плечами.
— Да, например, так. Хотя в Ливии доступно множество других развлечений и хобби.
— Можно было бы стимулировать там потребительский спрос, — сказал Тедди Вэнг.
— Вряд ли. Банковского кредита нет, инфляция динго-коинов нулевая, типовые приемы маркетинга исключены публичным ценообразованием и бизнесом без барьеров.
— Да, это проблема, но мотив людей к росту потребления никуда не делся, правда?
— К росту потребления чего именно? – откликнулась она.
— Как чего? Товаров и услуг, разумеется!
— Тедди, вы ограничиваете мотив потребления лишь тем, что покупается за деньги. Но другие блага получается иначе, и труд на износ препятствует…
— Очередное оправдание лени! – перебил Мэтью Клэмп.
Оуэн Гилбен, отставив чашку с местным фисташковым чаем, произнес:
